– Браво, рыцарь… Не законы физики, а законы Провидения… Ирена, вы меня слушаете? Я знаю, вы умеете хорошо соображать… но вы думаете слишком долго, а вода течет слишком быстро… Как в задачке о бассейне с двумя трубами… Господа присяжные, мы имеем трех человек и прибывающую воду…
Зависла пауза.
– Четырех человек, – шепотом поправила Ирена.
– Четырех, – подтвердил Семироль после паузы. – И мы во что бы то ни стало должны выслужиться перед Провидением… как это делали те мерзавцы в приюте, про которых вы рассказывали… Думайте, Ирена, и вы, рыцарь, думайте тоже… Есть предложения?
Тишина. Звук прибывающей воды.
Кто-то из них немедленно должен заработать награду. Сотворить большое добро. Адресно. Кому-то из своих ближних. Большое, явное добро…
Ирена нервно хихикнула:
– Давайте я порежу себе палец, а кто-то из вас перевяжет…
– И скажет «бедненькая», – хихикнул в ответ Семироль. – Лучше поцелуйте рыцаря – вот это будет действительно гуманно…
Напрасно он так шутил. Ирена сжалась, как от холода.
– Лучше я убью упыря, – ровно предложил Рек. – Это будет колоссальное добро – для всего человечества…
– …если только Провидение не зачтет его, как убийство. Не усугубляйте свою вину, подсудимый!..
Семироль осекся. Навалился на свой костыль. Помолчал; спросил другим тоном, деловито и сухо:
– Госпожа Хмель, вы проходили курсы медсестер? В институте должны были? Или когда получали водительские права – вас же учили элементарным медицинским манипуляциям, не так ли?
Она механически кивнула.
– Отлично… Перед вами пациент.
Она все еще не понимала.
– У меня был открытый перелом, – терпеливо пояснил Семироль. – Я так долго просидел без притока свежей крови… прошу прощения, без гемоглобина… и меня так изумительно лечили, что кость не срослась до сих пор. Теперь я регенерирую – и имею все шансы навек охрометь, потому что срастется она неправильно… Ничего, что я так много говорю? Ваша задача, Ирена, – сломать то, что начало срастаться, сложить правильно, жестко зафиксировать. Доступно?
Она молчала.
– Только скорее, Ирена. Рыцарь подержит фонарь… Это будет настоящее добро. Без дураков. Это вам не порезанный пальчик… Через неделю я смогу ходить. А через месяц буду танцевать.
– Будет заражение, и вы умрете, – холодно сказал рыцарь.
– Фигушки! – голос Семироля звучал почти весело. – У меня сейчас прилив сил и всепробивающий иммунитет…
– И волосы блестят, – сказала Ирена шепотом. Семироль расслышал.
– Да… и лицо холеное. Ирена, вам все ясно?
– Я не могу, – сказала она еще тише.
Будто в ответ на ее слова земля дрогнула, принимая груз очередной обвалившейся глыбы. Волна рывком преодолела расстояние до завала, потянулась лизнуть Иренины туфли – но не смогла, отступила, чтобы вскорости вернуться вновь…
– Я не могу, Ян. Без анестезии… Я лучше умру.
– Баба, – пробормотал Семироль.
– Да, баба… И потом, я не знаю, как правильно складывать кости. Я прогуливала… занятия… по оказанию первой помощи… и вряд ли там учили… такому…
– Я сделаю, – сказал Рек.
Некоторое время было тихо, только трудилась, заливая норы, вода.
– Я умею… у меня нянька была костоправ. Она меня учила… Только…
Рек замолчал.
– Если бы я не был уверен, что выдержу это, – сказал Семироль вкрадчиво, – я бы не лез с инициативой… Держать меня не придется. Вы ведь это имели в виду, доблестный рыцарь? – Семироль выждал паузу. – Или возвращать здоровье проклятому упырю – подло по отношению к человечеству?
Рек молчал.
– Вот и чудненько, – Семироль сел ровнее, потянул с плеч куртку. – Рубашечка не стерильна, ну да про иммунитет я говорил… Ирена, будете держать фонарь. В крайнем случае зажмуритесь – ребенку ни к чему такие стрессы… И живее, рыцарь, живее, ради Создателя, доставайте из ножен свои… инструменты!..
* * *
Солнце лежало на песке. Солнце.
Солнечные пятна расползались по траве, как разбросанные детали головоломки. В трех шагах горел костер, и пламя его было почти неразличимым среди наполнявшего мир света…
Ирена приподнялась на локте.
Впервые с того момента, как в темноте полузатопленного подземелья разверзлась косая дыра, впустившая рассветное небо…
Да что там – впервые с мгновения, когда треснула под рыцарским цепом не до конца сросшаяся Семиролева кость…
Воспоминание заставило ее судорожно втянуть воздух. Бедный ребенок, бедный малыш, он получает отравленную адреналином кровь, ей нельзя волноваться, нельзя, нельзя…
Впервые с того самого момента к ней вернулась способность видеть и думать.
Лес. Берег. Тишина, но не глухая, пещерная – пронизанная звуками тишина ясного летнего полдня… Солнце. Все просто.
Она подползла ближе к костру. Легла, греясь одновременно в двух огнях – солнечном и рукотворном…
Проклятое Провидение. Безжалостное, безглазое, прямолинейное, как фельдфебель…
Она поймала на себе взгляд.
Семироль лежал, неудобно повернув голову. Из глаз его наконец-то ушла обморочная муть; вампир-адвокат смотрел на Ирену, и смотрел внимательно и ясно.
Она поднялась на четвереньки. Подобралась поближе, путаясь в рваном подоле. Села рядом.
– Ян?
Он прикрыл глаза жестом «да». Все, мол, в порядке, а вы зачем всполошились?..
Нога его была с двух сторон зафиксирована плоскими, особым образом подогнанными палками.
Время не текло. Солнце висело в ажурных кронах, неподвижное и доброжелательное. Будто глаз уравновешенного, сытого божества…
– Мы обманули Провидение, – сказала Ирена шепотом.
Пришел от реки Рек. Бросил на траву связку крупных, незнакомых Ирене рыбин. Мельком взглянул на нее, на лежащего Семироля, отвернулся…
Ирена в который раз отдала должное мужеству бескорыстного рыцаря. Рек сделал вид, что и ожившая Ирена, и очнувшийся Семироль мало его интересуют.
* * *
– …Один хозяин недосчитался монетки, и подумал, что это служанка взяла ее… И поколотил служанку, а поскольку был выпивши, так и до полусмерти… На другой день рука у него попала в молотилку, и лекарь отнял руку по самое плечо. Чуть оклемавшись, стал хозяин думать, как умилостивить Провидение… и, желая вернуть руку, подарил свой дом вдове своего брата, которая жила с детьми в бедности и под чужой крышей… И вскорости откопал он на своем поле сундук, а не дне сундука – две золотых перчатки… И заплакал тот человек горестно и злобно: «Смеется надо мной Провидение… Нет насмешки горше, чем дарить перчатки безрукому!..» Другой – юноша – желал получить любовь прекрасной девы, и, чтобы пленить ее сердце, украл денег и купил ей драгоценное кольцо… Но дева отвергла подарок, а Провидение за кражу наслало болезнь и лишило юношу мужских достоинств. Тогда, желая искупить вину, стал он подавать нищим, кормить сирот, и ни дня его не проходило без доброго дела… Провидение стало им довольно и в награду послало любовь прекрасной девы. И когда она пришла к нему на ложе, он заплакал горестно и зло… потому что дева, даже самая соблазнительная, была ему без надобности. Смысл же моего рассказа таков: верша зло, не думай, что удастся умаслить суровое Провидение… чтобы не пришлось потом плакать!..
