Тиша кивнула. Лицо у нее было серьезным и напряженным. В прорехе красного платья белел ее гладкий живот.
– Да, Рашед, – сказала она. – Если мы убьем друзей охотницы, а потом и ее саму, – уведешь ты нас из этого города? Будет у нас в другом месте новый дом?
Лицо Рашеда смягчилось, и он наклонился к миниатюрной женщине:
– Конечно. После всего, что произошло, мы не можем оставаться в Миишке.
– Их надо ловить поодиночке, – вставил Крысеныш. – Меньше шансов, что кто-нибудь нас заметит.
– Вот славно! – почти счастливо вздохнула Тиша. – Я возьму на себя кузнеца. Нет-нет, Эдван, не беспокойся. Он живет один-одинешенек. Я его убаюкаю сладкой песней, и он даже не поймет, что происходит.
– Тогда я займусь полуэльфом, – с мрачной решимостью заявил Крысеныш. – Его можно будет приманить с помощью собаки. Что до самой собаки, то для нее, пожалуй, я приготовлю какое-нибудь смертельное оружие, особенно мерзкое. – Он зловеще ухмыльнулся. – Скажем, арбалет или топор.
– Вы уверены, что справитесь? – спросил Рашед. – Они, конечно, обыкновенные смертные, но все же ничего не делайте, пока не убедитесь, что каждый из них остался в одиночестве.
– Ах, да не волнуйся же ты понапрасну, – отвечала Тиша. – Я-то знаю, как управиться со смертными.
Вот уж сущая правда, мельком подумал Крысеныш… и с бессмертными тоже.
Рашед явно жаждал добраться до охотницы этой же ночью, но Крысеныш видел, что и этот план пришелся ему по вкусу.
– Что ж, решено, – наконец сказал великан вполголоса, обращаясь не столько к окружающим, сколько к самому себе. – Сегодня умрут ее друзья, а завтра мы выследим и уничтожим ее саму, и тогда уж будем вольны идти куда глаза глядят.
Во все время разговора Эдван молчал, но от него веяло таким ледяным холодом, что даже нечувствительный к холоду Крысеныш зябко поежился.
– Ну а ты что станешь делать, пока эти двое будут убивать друзей охотницы? – обратился призрак к Рашеду.
Рашед отступил на шаг. На лице его застыла холодная решимость. Ветер с моря раздувал его изорванную тунику.
– В днище этой шхуны есть одна дыра. Я попробую заделать ее и столкнуть судно с мели.
* * *
Вначале Магьер показалась нелепой мысль открыть в этот вечер таверну для посетителей. Она ушам своим не поверила, услышав, как Лисил прилюдно объявил, что сегодня «Морской лев» будет открыт.
Калеб поспешно соорудил нехитрую баранью похлебку, а Лисил принес из пекарни Карлина свежий хлеб. Они решили было уложить еще не вполне здорового Мальца на Лисиловой постели и запереть спальню, но пес так скулил и царапался в дверь, что Магьер сжалилась и выпустила его. Раны Мальца почти что затянулись, но двигался он пока что медленно и крайне осторожно. Как всегда, он улегся у огня в общей зале и, сощурив глаза, сделал вид, что пристально следит за окружающим.
Как только начали прибывать посетители, Магьер несколько воспрянула духом. Лисил в который раз оказался прав: в таверне сызнова воцарились жизнь и смех, и это было замечательно. Слишком часто она в последнее время смотрела в лицо смерти.
Состав посетителей «Морского льва» изменился. Меньше было портовых рабочих, зато прибыли ремесленники и лавочники. Один за другим они входили в таверну и громко, приветливо здоровались с Магьер. Само собой, не было недостатка и в матросах. Уж на них Магьер всегда могла рассчитывать. Несколько рыбачек ахали и охали, разглядывая боевые отметины на лице Лисила, а полуэльф откровенно упивался их вниманием.
Магьер разливала по кружкам пиво, наполняла вином кубки – новые стеклянные кубки, подаренные кем-то из горожан. Лисил вначале помогал Калебу подавать похлебку, а потом, когда все желающие утолили аппетит, начал за карточным столом шумную игру в «фараон». На взгляд Магьер, даже чересчур шумную, зато одна половина залы, сменяя друг друга, принимала участие в игре, а другая половина бурно переживала все удачи и неудачи игроков.
Настроение в таверне царило почти праздничное. Хотя Магьер не могла принять участие в этом импровизированном празднике, непрошеная, хотя и не сказать, что нежеланная, радость понемногу наполняла ее, оттесняя горечь и чувство вины, которые охватили Магьер, когда Джеффри и Арья попытались вручить ей плату за смерть вампиров. Теперь Мишина стала ее домом. Намеренно или нет, но Магьер и Лисил и в самом деле спасли этот город.
Занятая этими размышлениями, Магьер перевела взгляд от бочонка с пивом на единственного во всей зале посетителя, который не принимал участия в общем веселье, – Брендена.
Он весь день провел в «Морском льве», заявив, что, дескать, поможет подготовить таверну к открытию. На самом же деле, подозревала Магьер, ему просто неохота возвращаться домой. Теперь он сидел в одиночестве, прихлебывал пиво, улыбался и кивал, когда кто-то заговаривал с ним, но стоило собеседнику отойти, и кузнец снова погружался в печаль. Он отмылся дочиста, причесался, надел белую рубашку с длинными рукавами и коричневые штаны. Без рабочего фартука и кожаной безрукавки Бренден казался отчего-то более уязвимым. Магьер очень хотелось его утешить, но как, она не знала.
Сама она нынче вечером надела темно-синее платье с кружевами, которое много, так много лет назад подарила ей тетка Бея. Как еще утром справедливо заметил Лисил, повседневную одежду Магьер проще было выбросить, чем зачинить. Она уже заказала у Бальтазара, местного портного, новую рубашку, жилет и облегающие штаны, а пока что придется обойтись этим платьем. Тем более что оно так нравится Лисилу. По крайней мере, хоть такой мелочью Магьер могла отблагодарить его за все, что он для нее сделал. Сейчас Лисил улыбался, поглядывая на нее, и она всякий раз улыбалась в ответ. И все же, стоило ей посмотреть на Лисила, перед ее мысленным взором неизменно вставали его бледное лицо и окровавленная, протянутая к ней рука.
Входная дверь снова распахнулась. Со смехом и с громкими приветственными криками в таверну ввалились пекарь Карлин, Джеффри и Арья. Молодые люди сразу же направились к карточному столу, чтобы поглазеть на игру, а Карлин, буквально приплясывая, двинулся прямиком к стойке.
– Да ты у нас нынче красавица! – улыбаясь, заметил он.
– Да и ты хорош, – не осталась в долгу Магьер.
– Налей-ка мне пива, да в самую большую кружку. Я редко напиваюсь, но сегодня особый случай.
– Это отчего же? – спросила Магьер, задавая самой себе вопрос, хочется ли ей развивать эту тему.
– А это ты и сама знаешь. Наш город очищен от скверны, наши улицы стали безопасны, нашим детям больше ничто не грозит. Черт возьми, за это я готов пить до зари!
Хотя Магьер была пока еще далека от оптимизма, настроение веселого пекаря оказалось заразительным.
