Ей нравилось думать о себе, как о дочери, которая однажды встанет на путь матери. В конце концов, ее мать была легендой. Мать — яростный боец и умный вожак. Мать — настоящий воин. Скорее вырасти, чтобы быть такой, как она, — вот единственное, чего желала маленькая девочка.
Но мать никогда не говорила с ней ни о чем подобном. Ее мать, казалось, не имела на ее счет никаких ожиданий — а если и имела, то хранила при себе. Мать никогда не говорила, что выбранная ею дорога — та, по которой ее дочь непременно должна следовать. Она лишь напоминала дочери, что та должна что-то представлять собой как личность и искать свой путь в этом мире. То, что может дать ей мать, — это необходимые навыки и воспитание, которые помогут ей выжить. А потом сердце само подскажет Воробышку, куда идти.
Воробышек не была уверена, понимает ли она все правильно. Она лишь твердо знала, что обожает мать. Кто ее отец, девочка не знала — он умер до того, как она родилась, и никто никогда не говорил о нем. Мать была ключевой фигурой в ее жизни. Воробышек вспоминала о своем отце, но редко и с мимолетным интересом. Она все время думала о матери.
Мать всегда держала свое слово. Она обучала Воробышка приемам борьбы — нападению и защите. Она тренировала девочку до изнеможения, но Воробышек никогда не жаловалась. Она старалась и вскоре в совершенстве усвоила уроки матери.
Ее посвящение завершилось. Девочка знала, что еще недостаточно большая, чтобы эффективно использовать полученные знания, — но когда она вырастет, то будет готова ко всему. Она тренировалась каждый день вместе с матерью и занималась сама, когда мать отсутствовала. Она стремилась быть лучшей, чтобы мать гордилась ею.
Они жили высоко в горах, в укрепленном лагере, который ее мать основала еще до рождения Воробышка. Отсюда под руководством матери совершались набеги на лагеря рабов и на выродков, наводивших ужас на всю округу. Большинство окрестных деревень были маленькими и плохо защищенными — легкая добыча для разбойников и злодеев. Большие безопасные компаунды существовали в городах, за много миль от того места, где они жили. Мать не доверяла безопасности убежищ. Она верила в свободу и независимость, она надеялась на скорость и быстроту.
Ее лагерь располагался на обрывистом уступе, куда можно было добраться несколькими узенькими тропами (о них знали только те, кому следовало), и который легко можно было защитить. С одной стороны уступ ограничивала отвесная скала, с другой — густой непроходимый лес на склонах соседней горы. При таком отличном расположении им долго удавалось оставаться в безопасности.
Но, как это часто бывает, их успех вызвал зависть, зависть обернулась предательством, а предательство погубило общину. Молва о их существовании ширилась, красочные описания их набегов на лагеря рабов распространились и разнеслись далеко за пределы мест их обитания. Естественно, враги начали упорно преследовать их — и в конце концов обнаружили. Среди них нашелся завистник, который предал товарищей. Это было глупостью, вызванной скорее злобой и больным самолюбием, нежели явным стремлением навредить. Но от этого результат не изменился. Выродки нашли тропу, ведущую в лагерь, тщательно составили план нападения и сумели обмануть сторожевые посты на тропе.
Они ворвались ночью, когда все спали. Им удалось тихо обезвредить охрану лагеря, а потом воздух разорвали скрежет и пальба автоматического оружия. Враги пришли, чтобы уничтожать, и были безжалостны. Они убивали всех, кого находили, — мужчин, женщин и детей, — не беря пленников и не отличая сопротивлявшихся от тех, кто просил пощады. Их было множество, тяжело вооруженных, одурманенных наркотиками или собственной злобой, и ни малейшая капля жалости не тронула их сердца.
Воробышек проснулась от автоматной пальбы, и тут же рядом появилась мать. Она схватила девочку и вынесла из убежища прямо в пасть беснующегося кошмара. Не медля ни секунды и ничего не объясняя, мать протащила ее мимо мертвых и умирающих людей, мимо пожара, пылающего повсюду, мимо теней парящих в ночи подобно призракам. Вспышки взрывов заполнили воздух, Воробышек закрыла глаза и молилась, чтобы все это кончилось. Ее охватил ужас, нестерпимо хотелось заплакать, но она сдерживалась.
Потом они жались друг другу во тьме, и ее мать стояла перед ней на коленях, их лица разделяли лишь несколько дюймов. Мать несла на спине рюкзак и свое оружие — «Пакхэн Спрей».
— Мне нужно освободить руки, чтобы стрелять. Держись ко мне поближе. Я не брошу тебя, что бы ни случилось. — Она помолчала. — Я люблю тебя, малышка.
Секунду спустя мать вскочила, держа перед собой большой «Спрей» с вороненым стволом. Она крикнула Воробышку:
— Бежим!
Вместе они промчались через неширокую полосу открытого пространства между двумя горящими убежищами, мать стреляла короткими очередями в сумрачные тени, обрушивавшиеся на нее. Девочка слышала свист и вой пуль, пролетавших над ее головой, и видела во тьме уродливые вспышки выстрелов. Звуки наводили ужас, и девочка бежала так, словно ее жгло огнем, и только стремительный ветер мог погасить это пламя.
Они домчались до леса позади лагери, оружейная пальба сопровождала их всю дорогу. Когда они уже шли между деревьев, Воробышек вдруг ощутила острую боль в руке, а потом в ноге. Она услышала стон матери и увидела, что та спотыкается. Девочка испугалась, но продолжала идти. Прикусив губы, чтобы не стонать от боли, Воробышек следовала за матерью. Они углублялись в лес, подальше от кровавого побоища, разыгравшегося в их доме. Звуки смерти медленно затихали вдали, вплотную подступила темнота.
Они шли еще долго, прежде чем мать замедлила шаг. К этому времени они уже забрались глубоко в лес и взбирались на склон горы. Мать взглянула на девочку, увидела, что та прижимает к груди раненую руку, и немедленно остановилась. В этот момент Воробышек заметила, что ее юбка набухла влагой и скользкая от крови.
— Мама, ты ранена! — прошептала она, протягивая к ней руки.
Мать перехватила ее руки и удержала.
— Нет, ничего страшного, — сказала она быстро. И так же быстро улыбнулась: — А ты в порядке? Идти можешь?
Воробышек кивнула.
— Тогда надо идти.
Они взбирались вверх в горы и вскоре смогли увидеть вдалеке лагерь — горящую точку в темноте далеко внизу. Но звуки смертельного боя все еще слышались, пронзительные, ужасные, сводившие с ума. Девочка понимала, что происходит. Все ее друзья, все люди, среди которых она выросла, мертвы. Только им с матерью и, возможно, еще небольшому числу защитников удалось бежать. Слезы хлынули из ее глаз, когда она поняла, что никогда больше не увидит друзей. Потом девочка смахнула с лица предательскую влагу — не желая, чтобы мать заметила ее слабость.
