– Знаешь, на что это похоже? На онаниста с фоткой… А вместо фотки – наши рожи.
– Ты будто девочка, Роман Васильевич! – фыркнул Гавриил. – Все же я кое-что сумел у мэра выцыганить. И участок в ведение Синклита получил, и недоимки нам кое-какие списали. А главное, новую лицензию для Синклита выправил. Про смерть Чудодея и разрушенный особняк власти забыли.
– Не особенно много, – заметил Роман.
– Это как посмотреть.
– Ты унизил Синклит. Мы могли бы скинуться и выкупить этот дом. А смерть Чудодея не на нашей совести – сам знаешь. Что касается Аглаи…
– Так вы же удавитесь, а лишнего рубля не дадите! – зарычал Гавриил. – Сам знаешь, все эти рассуждения про то, что надо скинуться и заплатить, – одна брехня. Ни за что вы платить не желаете, задаром хотите получить. Или за копейку! Сам должен понимать: либо ты свободен и за все платишь, либо задницу властям лижешь, и тебе кидают подачки.
Роман нахмурился – в гневных словах было немало правды.
– Что дальше?
– А дальше-то самое интересное. – Гавриил рассмеялся. – Мэр вызвал к себе Максимку Костерка, и тот стал его преданным слугой. Очень кстати спалил предвыборный штаб конкурента. Потом авария автомобильная была… помнишь? Это уже мой помощник, из темных, постарался. А Сеня Гусляр, что во Дворце культуры выступал? Знаешь, кто ему струны заговаривал?
– Можешь не говорить, – огрызнулся Роман.
– Вот-вот! Все вдруг так полюбили Гукина, будто он в самом деле мог ими с помощью кейса управлять. Тебе он, кстати, что-нибудь предлагал? – поинтересовался будто невзначай Гавриил.
– В день выборов на любовь к нему воду заговорить.
– И ты отказался?!
– Отказался, – кивнул повелитель воды.
– Значит, ты во всем виноват…
– Не понял!
– Да потому что после выборов, когда я попросил кейс назад, Гукин заявил, что кейс недостаточно хорошо управляет колдунами и надо это дело исправить. То есть чемоданчик открыть и знаки перенастроить. Тут я сразу на тебя подумал… Нет чтобы пообещать заговорить. Ведь никто не сможет проверить – от истинной любви в бюллетенях галочка нарисовалась или от воды заговоренной.
– Гавриил Ахманович! – прорычал Роман. – Да что ты мелешь! Неужели ты надеялся, что Гукин тебе сам, по доброй воле кейс вернет?
– А на кой ляд ему наш чемоданчик? Не знаешь? Я тоже поначалу не знал. Думал – без надобности. Наивный! Наивный повелитель Темных сил. Красиво звучит? Чемоданчик наш я открывать отказался. Вот тогда ко мне Костерок с колдованами пожаловали, и вышла та подлая драка…
– А почему ты кейс у Гукина не отнял? Ты бы мог. Сил не хватило?
– Его некроманты охраняли. Ты же знаешь – живая сила против некромантов ни на что не способна.
– Но ты-то мог с ними сладить.
– Не мог, – отрезал Гавриил.
– Ты же повелитель Темных сил! Или сам их создал?
– Нет, Роман, не надо на меня всех собак вешать. Это Медоноса работа. Он тогда осенью невесть сколько колдованов напек. Кого-то ты расколол. Я троих потом силы лишил. А кое-кто из мерзавцев уцелел. Они по щелям забились, опасность переждали, а потом на службу мэру подались. Куда еще колдованам деваться?
– Ты с Чебаровым схлестнулся?
– С ним самым.
– И что было потом?
– Ты же сам все знаешь. Или догадался уже, догадаться-то несложно. Гукину пришла в голову остроумная мысль: с помощью Чебарова освободить Медоноса и поставить вместо меня во главе Синклита. А Синклит – на службу себе.
– Гавриил, ты же все погубил, – покачал головой Роман.
– Я погубил? – Повелитель Темных сил прищурился. – Это вы все погубили, колдуны, пальцем деланные! Почему вы не утвердили меня главой Синклита и не передали мне кейс на хранение? Или кого другого не выбрали? Бы же все дрались и друг дружке гадости строили. Новых членов не избирали, хотя равновесие в Синклите давным-давно нарушилось. А потом… почему вы кинулись задницу Гукину лизать, хотя никакой власти он над вами не имел?!
Роман оторопел:
– Так ты ж только что меня упрекал за непокорность!
– Так ты ж один только и не покорился! А когда один – это властителей бесит сильнее всего.
– А Слаевич?
– Да Слаевича никто всерьез не воспринимает, – отмахнулся Гавриил. – Кстати, ты знаешь, что Чебаров в больнице с инсультом лежит?
– Знаю, – кратко ответил Роман.
– Ты его приголубил? Признавайся.
– Я. Камнем из оберега.
– За что?
– За Чудодея. И за девочку. За Иринку Сафронову.
– Она-то чем этому козлу помешала? – пожал плечами Гавриил.
– Иринка могла кейс уничтожить. Они ее в саду заметили и переполошились. Ведь сад рядом с домом Жилкова. Кто-то мог сообразить, что, когда первая волна шла, девочка сумела деревья разбить и этой силой себя и мальчишку защитить.
– Серьезно? Как ты узнал?
– Сложил одно с другим: то, что Иринка и Юл первую волну, находясь в саду, не ощутили. Потом нашел отколотые стеклянные веточки. Ну а про открытую дверь в Беловодье я знал. И что магия Беловодья помогает задуманное исполнить – тоже. Не думаю, что я один такой умный. Вот почему мертводушные переполошились. К тому же дар у каминных дел мастера живой. Некромантов все живое бесит. Хорошо, что Юл успел на Иринку охранное заклинание наложить. Иначе Чебаров убил бы ее на месте. А может быть, его Гукин натравил, чтобы с Сафроновым счеты свести.
– За что? Отец девчонки в мэры не планировал избираться.
– Не знаю, может быть, из скрытой ненависти. Бывает такое: чуть глянешь на человека и чувствуешь, будто он встал у тебя поперек горла. Может быть, и Сафронов вот так у Гукина встал… – Роман вдруг вспомнил про камины. И тут только сообразил, что Сафронов про эти камины наверняка не ему одному рассказывал, и слух этот, совершив круг, дошел до мэра.
«Неужели за одно это?» – изумился он.
– Больше вопросов нет? – спросил Гавриил. – Тогда выпьем. Выпьем за то, чтобы все в прошлом осталось!
Взял пододвинутый Романом фужер и сделал глоток. Рот обожгло, как будто на язык и нёбо плеснули кипяток. Гавриил задохнулся, но сделал второй глоток, третий, пока весь фужер не опустел.
После проклятого третьего глотка ему почудилось, что он больше не принадлежит себе.
– Что это было? – просипел Гавриил. – Отрава?
– Раствор, который я с денег смыл.
– Что?
– Я же милостыню собирал… А это, в фужере, – налет милосердия. Как тебе? Пришелся по вкусу?
«Не позволю! Не хочу!» – закричал кто-то в глубине существа повелителя Темных сил.
– Ты с ума сошел?
– Нет, – покачал головой Роман. – Ты предал Синклит. И меня тоже предал. Я бы многое мог простить. Но только не предательство. Я никому подобных вещей не прощаю. Никому и никогда.
