Я пятками почувствовал, что впереди меня ожидают проблемы. Казалось, что в этот день судьба отвернулась не только от Белояра, но и от меня. Оставалось только надеяться, что она совершила только первую половину оборота, а не успела развернуться всей спиной.
Бутылка прекрасного шабли была выпита и пришлось перейти на вино местного производства, бутылку которого я приобрел офицерском собрании.
В голове, после смешивания иностранного и вина местного производства, творилось черт знает что, — ясные и четкие мысли менялись на неясные догадки, беспрестанно мельтешили мрачные мысли и образы, а дорога домой в общежитие казалась бесконечной.
Когда до общежития осталось пару шагов я поднял голову и увидел, что все окна нашего этажа залиты электрическим светом. Но это не могло быть, когда я с капитаном Т.Т. Трезоровым покидал наши апартаменты был еще день на улице и я не включал свет. А сейчас, когда я, капитан находимся вне общежития, а Белояр продолжил лечение в медсанчасти, то некому было включать эту иллюминацию.
Но сейчас своими собственными глазами я видел, что наши окна в общежитии ярко освещены. Единственным объяснением всего этого могло быть, что Белояр решил все же покинуть свою тюрьму и раньше меня вернулся домой.
В бутылке оставались еще последние три капли, которые я удовольствием заглотал, но бутылку не выбросил, а с ней в руках решительно вошел в двери общежития. Но когда я с бутылкой в руках ворвался в комнату, уже готовый, начиная с порога орать о том, что друзей следует предупреждать о предстоящей выписке, как мои ноги замерли на пороге, и я, застыв в совершенно нелепой и непристойной позе — с пустой бутылкой в руках и широко раскрытым ртом, остановился.
В светлом проеме двери обрисовалась силуэт женской фигуры, сердце дрогнуло от неожиданности, он показался мне таким родным и знакомым, который я моментально узнаю из многих тысяч.
Передо мной находилась опаловые глаза — моя жена, которая стояла на пороге и внимательно и молча рассматривала меня.
Не зря эта клятая обеспокоенность столько времени царапала мою душу и сердце!
Супруга стояла передо мной с руками на бедрах, в ее громадных прекрасных глазах разгоралось раздражение и гнев. Я находился в темном коридоре, как всегда комендант общежития забыл вкрутить в электрический патрон новую лампочку, и свет из комнаты бил мне прямо в глаза. Этот безжалостный свет высвечивал мою небритость, нестриженность, неопрятность, неухоженность и много других "не".
Вот это неожиданность, вот это встреча! Если бы я знал, то не пил бы весь день встречал бы супругу в парадной форме при штатных значках.
Опаловые глаза была прекрасной, как богиня!
Я как стоял, так и бухнулся на колени, силы покинули меня и я не мог сделать и шага вперед, чтобы коснуться и поцеловать свою любимую половину.
Так, стоя на коленях и склонив голову, мне пришлось выслушивать в течение пяти минут гневную тираду жены по поводу моего безобразного поведения в ее отсутствие. Она много говорила о женатых мужиках, которые опустились до уровня бомжей, свою квартиру превратив в собачью конуру, они неделями не бреются и не знают чем, помимо бутылки, занять себя в свободное от службы время. От негодования, охватившего опаловые глаза, она уже не просто стояла на месте, а, словно находясь в загадочном танце, кружила вокруг меня, гневно потрясая над моей головой руками, сжатыми в кулак.
Сердцем я чувствовал, что она сердится на меня, но не так уж очень. Просто ей понравилось быть женой — моей женой — и изображать из себя суперстрогую супругу и вычитывать мужу — своему мужу — за то, что он не встретил ее и бродит в одиночестве по кабакам.
Боже, как мне нравилась эта молодая женщина и как я любил и желал ее!
В тот момент, когда она заговорила о щетине, опаловые глаза приблизилась ко мне, опустилась на колени и взяла мое лицо в руки, чтобы кончиками пальцев проверить глубину зарослей щетины на щеках и подбородке.
Потом она всем телом приникла ко мне и поцеловала в губы.
Этот поцелуй продолжался вечность, от недостатка воздуха и избытка счастья закружилась голова.
Ее восхитительный запах, изумительные волосы и очаровательные глаза заставили меня забыть обо всем на свете. Я обнял опаловые глаза, попытался покрепче прижать ее к себе, но она, неуловимым движением тела, выскользнула из моих неловких объятий и решила помочь мне подняться на ноги.
Это, казалось бы, простое действие, встать на ноги, вдруг оказалось непосильным и мне и ей. Я сумел подняться на ноги только с третьей попытки. Мои неловкие движения и винный перегар изо рта предали меня, опаловые глаза догадалась о причине моей неопрятности или перегара изо рта. Это настолько возмутило эту маленькую и беззащитную женщину, что она, не раздумывая, развернулась и со всего маху влепила мне ослепительную пощечину, высекшую пару искр из моих глаз. Она стала замахиваться на вторую пощечину, но передумала и, покусывая алые губки без помады, сказала, чтобы это было в последний раз — поднимать бокал вина или стопку водки в ее отсутствие.
В душе благодаря опаловые глаза за сохранение жизни и приезд ко мне, я хотел снова повалиться на колени и просить прощения. Но, вспомнив, как было трудно вставать, я, не говоря лишних слов, с большим трудом сгреб опаловые глаза в охапку и, шатаясь под ее легкой тяжестью, на руках понес ее в спальню. Еще на ходу я пытался губами и зубами расстегнуть пуговки ее блузки. Мои губы то захватывали пуговки, то касались и ласками нечто умопомрачительно нежное, набухающее и твердеющее во рту.
В спальне, когда мы рухнули на кровать, обнаружил, что мне осталось расстегнуть всего три пуговки. Но я продолжал тыкаться носом в грудь моей прекрасной принцессы, чтобы губами расстегнуть оставшиеся пуговки. Это дело оказалось, без повседневной тренировки, очень трудным, так как руки были заняты другим делом. Они ласкали шею, грудь и живот опаловых глаз, совершая путешествия по изумительным долинам и пригоркам женского тела. Они исследовали, изучали и вводили в память новые и новые возможности насладиться самим и усладить прекрасную жену. Когда на этих маршрутах наслаждений встретились неосвоенные пуговки и крючочки, то предпринимались совместные шаги по преодолению препятствий. Полное фиаско я потерпел в борьбе с пуговками и застежками юбки своей супруги. Я был еще молодым и неопытным в этих делах мужем, только учился овладению сексуальными секретам семейной жизни, не знал о тайных пуговках и застежках. Когда-нибудь на своем пути познания, я не буду встречать подобных препятствий, но в данный момент не знал, как выйти из положения, в котором, казалось бы, все расстегнуто, а юбка не снимается. Опаловые глаза вся отдалась и вбирала в неограниченном количестве мои ласки, поцелуи и поглаживания, но и интуитивно догадалась о проблеме, вернее сказать, она почувствовала заминку в ритме моих движений. Рассмеявшись нежным контральто, она щелкнула чем-то на бедре и выскользнула из форменной юбки зеленого цвета.
