Кейтар смерил ее задумчивым взглядом. Но Кэт повернулась к подруге:
— Готова? Смотри, как бы потом не пожалеть…
— Хватит тянуть резину, — огрызнулась Злата. — Уходим.
— Ладно, — легко согласилась чародейка и подозвала мажордома: — Эй, милейший, живо организуй мне листок, перо и чернила.
— Зачем? — устало спросила Злата, которой больше всего на свете хотелось уйти отсюда подальше.
Девушку жгла обида и злость. Как он только мог подумать, что она станет одной из его фавориток? Мерзавец! Она ни секунды больше здесь оставаться не хочет. А Катька все тянет время. Причем явно делает это нарочно. Издевается, что ли?
— Я тебе заклинание напишу, — коротко пояснила Катерина.
— Не нужно, я и так помню, — перебила Злата и произнесла те самые три слова, которые перевернули ее жизнь: — Декета ратшену коратцы.
Голубоватый свет портала для перехода в другой мир Злата в этот раз увидела четко. Но радости это не принесло. Лишь преумножило боль и печаль. Она любила, она хотела быть любимой, согретой теплом рук возлюбленного. И в какой-то момент поверила, что нашла все это здесь. Позволила себе просто быть счастливой.
И тем больнее было узнать правду. Все ее иллюзии разом обратились в пыль. Злата хотела быть любимой, но все, чего она была достойна в его глазах, — это быть фавориткой. Одной из многих.
Нет. Она не станет содержанкой и игрушкой на одну ночь.
Златослава гордо расправила плечи и сделала шаг вперед. До портала оставалось еще несколько шагов, и все закончилось бы. Собственно, можно было и остаться стоять на месте — портал все равно медленно плыл в ее сторону и так или иначе унес бы в другой мир.
И в этот момент перед ней возник Ллевелис.
— Не уходи, — тихо сказал он. — Умоляю, не уходи от меня.
Чтобы ответить, Златославе пришлось отвести взгляд.
— Я не могу остаться.
— Я люблю тебя, ты любишь меня… почему ты уходишь? — недоумевающе спросил Ллевелис.
Он не осуждал и не упрекал. Просто спросил, и это задело девушку за живое.
— А почему ушел ты? Почему врал мне с самого начала? Если бы ты был честен, то ничего этого не произошло бы. Но я простила тебя. Я полюбила тебя! А ты… ты… — Слова застревали в горле, но Злата заставила себя закончить: — Тебе не нужна моя любовь и не нужна я. Тебе нужна игрушка, фаворитка!
Последнее слово она почти выплюнула. Ей понадобилось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя.
— Злата, я люблю тебя. Ты — моя леви. Какие фаворитки? Я смотрю вокруг, а вижу только тебя. Мое сердце бьется в одном ритме с твоим сердцем. Моя жизнь, Матэнхейм, все, что когда-то было мне дорого, — все принадлежит тебе. И я бы никогда не оскорбил тебя статусом фаворитки.
— Но служанка сказала… — начала Злата, уже не так уверенная в своей правоте.
— Ой, да она дура, которая не в состоянии раскинуть мозгами, потому что их у нее нет, — вставила свои пять копеек Кэт. — Нашла кого слушать.
— Но ты же ушел! — в отчаянии воскликнула Злата. — Ты принес меня в этот мир и ушел, ничего не сказав!
Ей хотелось рыдать, а времени оставалось все меньше — портал неотвратимо надвигался на них с Ллевелисом, и почему-то девушке казалось, что если не решить все сейчас, то она просто не сможет уйти.
Ллевелис откашлялся и немного смущенно ответил:
— Если ты помнишь, то коктейль, который нам вкололи детишки, на меня подействовал немного иначе, чем на всех вас…
— Ну да, на тебя подействовало только снотворное, но намного сильнее, чем на нас… — нахмурилась Злата, не понимая, куда он клонит. — Но потом на тебя подействовало и слабительное, и спасать мир пришлось мне.
— Оно тоже подействовало на меня сильнее, чем на вас, и я не должен был вылезать из туалета минимум неделю, — еще сильнее смутился Ллевелис. — Но ты была в опасности, и я решился на отчаянные меры.
Злата даже спрашивать не стала, о каких мерах он говорит. Просто вопросительно изогнула бровь, идеально скопировав один из любимых жестов Кэт.
— Отец научил мою мать готовить зелье, которое полностью исцеляет от любого недуга, и на несколько часов ты становишься необыкновенно сильным. Но потом наступает жесткий откат, и даже такой демон, как я, может умереть.
Только сейчас Злата заметила, насколько у него уставшее и осунувшееся лицо, а под глазами синяки.
— Ты выпил его, — прошептала она, пораженная его поступком. — Ты знал, что тебя ждет, и все равно выпил его.
Портал уже был в шаге от него, и Ллевелис вытянул руку назад, удерживая его. Смотрел он только на Злату.
— Я люблю тебя и лучше умру от боли, чем буду жить без тебя.
Вот так. Одно предложение, которое смело целый ворох страхов и переживаний. Всего лишь слова, и в то же время — целый мир.
— Кать, — тихо сказала Злата, — как мне отключить этот портал? Я хочу остаться.
— Никак, — радостно сообщила та.
— Что?! Но я же передумала!..
— Ничего не попишешь, — пожала плечами Кэт. — Портал активирован, и туда должны войти двое.
— Но я хочу остаться с Ллевелисом. Я люблю его. — Златослава в отчаянии закусила нижнюю губу.
— Есть три выхода из этого положения, — с важным видом сказала Катерина, но в ее глазах плескалось веселье. — Первый: Ллевелис до конца своих дней удерживает портал, вот как сейчас.
Ллевелис и Злата дружно закатили глаза к потолку.
— Второй: ты и он сваливаете в другие миры, надеясь, что там магия не заблокирована и вы сможете вернуться, — продолжила Кэт. — И третий: ухожу я, и со мной уходит кто-нибудь вместо тебя. Кто-нибудь, кому тут светит мучительная смерть за то, что подверг опасности жизнь подруги правителя и кому не хватает в жизни адреналина. Тот, кто хочет исследовать чужие миры, расширять свои возможности, развиваться. — Катерина в упор посмотрела на Байрона. — Ну и не помешает, если он будет классным любовником, — добавила она, заставив наемника усмехнуться.
— Кажется, у меня нет выбора, — притворно вздохнул кейтар.
— Но… — Злата казалась совершенно сбитой с толку. — Ты же постоянно твердила, что хочешь меня отсюда увести… ты же костьми готова была лечь, чтобы я ушла с тобой…
С Катерины медленно слетела вся легкомысленность и веселость. Она подошла к Златославе и поправила ей волосы, прежде чем серьезно сказать:
— Знаешь, почему я все время стирала тебе память? Ты воспринимала себя как человек. Ты сближалась с окружающими людьми и, когда они умирали или предавали твое доверие, всегда страдала. Ты — часть меня, Златослава. Лучшая часть. Наверное, то, как я воспринимаю тебя, будет сродни тому, как воспринимают своих детей матери.
