— Я думаю, что камень откликнется, если я буду звать его достаточно настойчиво. Только вот это… — Ривен вытянула вперед руки и слегка потерла ладонь о ладонь. — Я предпочла бы не обращаться к нему до тех пор, пока обстоятельства не вынудят меня. Крайние обстоятельства. Кроме того, я, кажется, уже говорила, что результат иногда получается непредсказуемый.
— Удивительно будет, если сегодняшней ночью нам так и не придется обратиться к его могуществу, — заметил Фен мимоходом. — Хотя бы потому, что мы должны будем пройти совсем близко от лагеря стьюритов, если хотим добраться до сторожевой башни и выполнить свою задачу еще до того, как рассветет. Ваш живот не подведет нас, госпожа? Хватит ли у вас мужества?
Ривен тихо хихикнула и погладила свое округлое чрево.
— У меня целый мешок мужества, Фен.
После этого тихого разговора их маленький отряд начал пробираться почти по открытой местности, изо всех сил стараясь не оступиться в темноте и не переломать ног. Приближаясь к лагерю противника, они постепенно стали различать лица, освещенные огнями костров.
Когда они проползали мимо одного особенно яркого костра, Ривен внезапно потянула Альбина за рукав:
— Смотри! Таунис и Дриона!
Юноша вздрогнул:
— Я надеялся, что ты их не заметишь, Надеюсь, ты не собираешься присоединиться к ним прямо сейчас и выдать нас?
Ривен оскорблено сверкнула глазами:
— Конечно, нет, я никогда не предам вас. Хватит с меня обмана и предательства. Кроме того, я не люблю ни Тауниса, ни Дриону. Они оба с удовольствием уничтожили бы меня и моего ребенка. Поверь мне, Альбин, я не хочу, чтобы они разрушили Джедестром и все то хорошее, что удалось создать Броуну за время его правления.
Альбин задышал спокойнее, однако это продолжалось недолго.
— Кто этот согнутый старик в черном плаще, который разговаривает с ними? — спросила Ривен.
— Это Тропос, моя госпожа, колдун Аранта, — шепотом объяснил Фен.
— Его лицо кажется мне знакомым. Мне кажется, я видела его раньше, может быть, даже в Плэйте.
— Меня это не удивило бы. Когда дело касается Тропоса, меня ничто удивить не может. Хорошо, что они заняты разговором — может быть, нам удастся проскользнуть незаметно.
Альбин взял Ривен за руку, но она вырвалась.
— У него в руке клетка. Там — белая птица, видишь? — Ривен прижала ладонь к груди. — Это моя Сэл!
— Госпожа, мы должны двигаться дальше, пока у нас есть возможность.
— Я не могу оставить Сэл.
— Но…
Ривен неотрывно смотрела на группу у костра.
— Простите меня, но я не могу пойти с вами, пока не узнаю, что они хотят сделать с Сэл. Идите к башне без меня.
— Мы не можем бросить тебя здесь, — сердито прошептал Альбин, но Ривен уже не слушала его. Она ползком подбиралась к костру.
— Ну вот мы и влипли! — прошипел Фен. — Говорил я тебе! Она обвала нас вокруг пальца и собирается присоединиться к нашим врагам.
— Нет! Она только хочет спасти свою птицу.
— И в том и в другом случае они нас поймают и поджарят Тропосу на ужин. У нас только два выхода — умереть героями или трусами последними, — добавил он, ползя вслед за Ривен.
Когда они оказались настолько близко, что жар от костра начал согревать их щеки, им попался большой, раскидистый куст, за которым они благополучно укрыть. Припав к земле рядом с Ривен Альбнн и Фен даже смогли разобрать кое-что из того, что говорил Тропос.
— Похваляется перед Таунисом своими гнусными проделками, — сердито шепнула Ривен, — это он запустил гатаянскую змею в покои Броуна и отравил ягоды, которые я ела. — Не обращая внимания на недоуменные взгляды, которыми обменялись Альбин и Фен, Ривен продолжала: — К тому же это он отравил Броуна.
— Я так и предполагал, — проговорил Фен еле слышно. — Что теперь, моя госпожа? Костер слишком большой и дает слишком много света. Ближе подобраться нельзя, иначе нас увидят. Нам еще повезло, что колдун слишком занят разговором и пустой похвальбой, иначе он, конечно, давным-давно заметил бы нас.
Ривен прикоснулась кончиками пальцев к своему камню.
— Я должна пробраться к Сэл. Вы только поглядите на эту клетку: наверняка все это время она была в плену у Тропоса. Я должна ее освободить.
— Однако… — попытался возразить Альбин, но замолчал, увидев выражение лица Ривен. Девушка закрыла глаза, словно внутренне готовя себя к суровому испытанию.
— Ривен! Ты же говорила, что не станешь пользоваться могуществом камня до тех пор, пока не будешь вынуждена!
— Я думаю, что это совершенно необходимо, — отвечала Ривен сквозь стиснутые зубы. Затем лицо ее исказилось, тело напряглось и она… исчезла.
— Вот тебе и на! — просипел пораженный Фен. — Я смотрел прямо на нее, а она — исчезла. Куда она подевалась?
— Разве это не очевидно? — мрачно ответил Альбин. — Она сделалась невидимой и отправилась прямо в лагерь стьюритов выручать свою птицу.
Проходя за спиной Тропоса, Ривен неотрывно смотрела на него. Она была уверена, что маг умеет видеть даже сквозь иллюзию невидимости, пусть и подкрепленную могуществом камня. Несмотря на все ее уверения, данные ею Альбину и Фену, она не знала, как долго ей удастся сохранять невидимость. Последняя стадия беременности сделала ее слабой и легко уязвимой.
В животе ее недовольно зашевелился ребенок, крайнее напряжение организма матери передалось и ему. «Ничего не поделаешь, мой маленький, — мысленно прошептала Ривен, — я не могу оставить Сэл, какую бы судьбу ни уготовил ей этот маленький и злой карлик».
К счастью для нее, Тропос был настолько увлечен своей хвастливой беседой с Таунисом и Дрионой, что не замечал ничего вокруг.
— Я слышала, что из-за этого Броуновского отродья она распухла как квашня, — услышала Ривен смех Дрионы.
— Она не доживет до его рождения, — ответил Тропос.
Таунис довольно закудахтал, и Ривен, вздрогнув, продолжала свое движение.
Тропос оставил клетку Сэл на расстоянии не больше десяти ярдов от костра, за которым сплетничала и бахвалилась мерзкая троица. Остальные стьюриты держались вблизи своих костров, и Ривен надеялась, что ей удастся освободить Сэл прежде чем кто-нибудь заметит ее и попытается помешать.
— Сэл! — прошептала она, пригибаясь за пнем, на котором стояла клетка и приближая лицо к самым прутьям решетки. — Сэл!
При звуке ее голоса печальный комок спутанных перьев встрепенулся. Сэл, казалось, дремала, но теперь ее темно-вишневые глаза широко открылись.
— Это я, Ривен. Ты не можешь меня увидеть, но я здесь, рядом. Я хочу помочь тебе.
— Милостивые стрекозы и другие летающие!
