- Ага, Этьен-катэ, - ухмыльнулся Киос, невысокий, загорелый почти дочерна, будто высушенный южным солнцем солдат-аллак. Уже не мальчишка, далеко не мальчишка. Пятьдесят лет - ещё до Великой Ночи успел пожить, по нынешним невесёлым временам долгожитель. - Но хватит ли всего этого, если за Карда впрягутся алки? Говорят, у них полсотни джезайлов, и пара огненных катапульт.
- Они будут и у нас. Алки продали Карду тридцать джезайлов, и даже пушку. Видел наших пятидесятников и сотников, как они с этими "ступами" щеголяют?
Когда сколенцы впервые столкнулись на поле боя с новым оружием алков, они не знали, как оно называется. Для простоты обозвали "джезайлами", что по-сколенски означает "ступа", "трубка" или "ваза". В последние два года это слово обрело новый, зловещий смысл - оно стало означать необоримое оружие алков. Любопытно, с чего алки решили довооружить сколенцев? Неужто прознали о заговоре? Но тогда бы просто заперли солдат в казарме, а вождей схватили прямо тут. Да и алков перебросили бы к казармам, чтоб было кому поддержать офицеров. И Кард свою гвардию послал бы усмирять. А раз всё спокойно, можно начинать.
- Так ведь они свои джезайлы не отдадут!
- Так отнимите! Сделаем так. У твоих людей, Теоннат, задача такая...
- Ну, и кого ты сейчас представляешь, Катберт-катэ? - буркнул командир роты, когда переговорщики уселись за стол в караулке. Именно её предпочли использовать для встречи Высоких Договаривающихся Сторон. - Помнится, не так давно...
- Не так давно была Империя, - отмахнулся Катберт. - И Император. Скажи мне, где они? И почему единственная настоящая сила в столице - алкская рота?
Настала очередь поморщиться бывшему командиру. Катберт прав, крыть тут нечем. Конечно, можно его и в предательстве обвинить - но как назвать их самих, ни разу не скрестивших меч с захватчиками, сдавшими им столицу? Да и Карда, отрёкшегося от титула по первому требованию врага?
- Ближе к делу, - прервал ненужный спор командир роты. - Ты ведь не сам явился, тебя послали...
- Верно. Меня прислали люди Огга и Гестана, чтобы избежать резни между сколенцами. Мы согласны выпустить вас из города, живыми, с имуществом, семьями и личным оружием - за исключением джезайлов. Мы вас не тронем, если вы уйдёте из города без оружия, за исключением кинжалов, чеканов и малых кистеней. И ещё: вы оставите в покое солдат, которые хотят перейти на нашу сторону. Еды берите на неделю. На размышление вам одну стражу - не больше.
- А если мы откажемся? - ехидно поинтересовался командир гарнизона. - Что будете делать?
- Я же сказал, у вас есть одна стража на размышления, - твёрдо повторил Катберт. - Затем всех положим: дворец взят, Кард в плену, с алками тоже скоро будет кончено. А у нас две тысячи народа, и огненное оружие - есть.
Про две тысячи он, конечно, прихвастнул - но если это поможет избежать резни, получится ложь во спасение. Да и откуда коменданту знать, сколько повстанцев на самом деле вошли в город?
- Почему я должен тебе верить? - улыбка коменданта стала ещё шире. - Если уж на то пошло, когда-то ты присягал Империи, и где твоя присяга?
- Там же, где Империя, - Катберт ничуть не смутился. - Я присягал Императору, но не королю. А почему должен верить? Да потому, что это единственный шанс для тебя и твоих офицеров сохранить жизни. К солдатам претензий нет, они лишь исполняют приказы, а вот к вам...
- Это пустые отговорки, - усмехнулся комендант. - Император в неприступном дворце, а алки отобьются и от полка. Атакуйте, если жить надоело!
Одним молниеносным движением руки под столом капитан вынес из ножен короткую, любовно наточенную дагу. Вторым движением, без замаха и предупреждения, он вонзил оружие в грудь Катберта. И ещё раз, и ещё... Густая, горячая кровь хлынула на стол, Катберт захрипел, пуская кровавые пузыри - и медленно сполз со стула.
- Солдат! Ко мне! - скомандовал стоящему у дверей безмолвному часовому комендант. - Отрезать ему голову, насадить на списанное копьё и установить перед воротами! Исполнять!
Часовой не двинулся с места. Всё так же стоял, держа алебарду наперевес, меч оставался в ножнах.
- Ты что, оглох?! Давай разделывай это мясо!
- Я не мясник, катэ!
- Тебя как зовут, ублюдок?! Какому десятнику приказать всыпать тебе две сотни палок?
- Узнаешь у Богов, - невозмутимо ответил воин. В тот же миг алебарда взвилась, метя в голову капитана.
Старый воин, впервые обнаживший меч ещё до Кровавых Топей, подобного не ожидал - но успел пригнуться, пропуская тяжёлое оружие над головой. Сейчас, сейчас инерция удара развернёт мятежника боком, и можно будет пустить в ход собственный меч, предохранительный ремешок в гарде перед переговорами был предусмотрительно развязан. То есть выглядело это как узел, но если резко потянуть за рукоять, ремешок развяжется сам. И длинная, но неуклюжая алебарда из преимущества станет помехой...
Он не учёл только одного.
У откованных до Великой Ночи алебард имелось лишь остриё и одностороннее лезвие секиры. В те времена не было такой конницы, как алкские рыцари, и даже хвалёные вояки Оллога были лишь неслаженным ополчением профессионалов-одиночек. Но после Кровавых Топей старых алебард уже не хватало, чтобы противостоять рыцарям. В Верхнем Сколене придумали приваривать с обратной стороны обуха крюк, как у багра. Теперь можно стянуть рыцарей с краю строя на землю, а уж там пустить в ход цепы, кинжалы, копья - всё, что имеется под рукой. Нельзя сказать, что рыцари несли такие уж большие потери, но и в безопасности себя больше не чувствовали.
...Киос не успел по-настоящему широко размахнуться, зато его и не развернуло к противнику боком. Изо всех сил он дёрнул алебарду обратно, и оружие рванулось назад, неумолимо приближаясь крюком к лицу командира роты. Этот-то отточенный крюк и стал последним, что увидел правым глазом капитан. С мерзким хрустом железо вошло в глазницу, выдернулось, выплеснув за собой фонтан красных и белёсых брызг.
- С-свинья, - прохрипел, падая на колени и пытаясь зажать рану, капитан. Меч, уже вынесенный из ножен, бессильно зазвенел о каменный пол.
- Это вы, знатные, свиньи! - откладывая алебарду и подбирая капитанский меч, произнёс Киос. Подойдя к командиру роты, он занёс меч над головой умирающего. - Подставить всех хотели, твари...
Удар получился бесхитростным, как у какого-нибудь дровосека, и столь же сокрушительным: жутковатым мячом голова коменданта отлетела в сторону и покатилась по полу, оставляя кровавую дорожку. Не оглядываясь на два трупа, ставшие единственным результатом переговоров, Киос распахнул дверь и метнулся к казарме.
