Где его размышления никто не прервет, а ценные фолианты знаний, хранящиеся на
полках и на флеш-дисках, поспособствуют принятию нужного решения.
И все ж, как не спешил, замешкался у подъездной двери. Вскинул голову вверх и
страстно прошептал в темнеющее небо:
— Бэфросиаст! Придите ко мне, Бэфросиаст! Я должен вас увидеть! Умоляю,
Бэфросиаст, появитесь! Речь идет о жизни и смерти!
Поднявшийся ветер стал толкать профессора к дверям, насмехаясь над глупым
человечком. Адам вздохнул и шагнул к подъезду.
В это время Гнездевский уже собирал своих людей.
Лесс проснулась, но глаза открывать не спешила. Впервые она четко осознала, что
ей не снятся сны — это память выдает ей картины прошлого. Данный факт вызвал
определенный сумбур в голове, и она пыталась отсечь лишнее от важного и нужного
именно сейчас. То, что Игнат Гнездевский редкостная по всем параметрам сволочь,
в настоящее время имело малое значение, а вот, что и Бэфросиаст…
Лесс открыла глаза и увидела широкую спину вожака, сидящего на краю ее саркофага.
— Ты… — выдохнула Сталеску. Лицо исказила гримаса ненависти, обиды, не
понимания. — Как ты мог, как ты мог так поступить со мной?!
— Ты вспомнила? — спросил не поворачиваясь. Тихо, с нотой печали. Он словно не
услышал возмущения Лесс.
— Да! — резко села девушка, уставилась ему в затылок, жалея, что лишилась не
только человеческого облика, но и пистолета. Сейчас бы она с удовольствием
пустила пулю в затылок упыря. Нет, ну надо же трижды наступить на одни грабли! И
чему ее спрашивается, учил Тропич, если она не распознала в том элегантном
дворянине одиозную тварь! Да что Игнат? Котенок по сравнению с тигром.
— Ты не все вспомнила, — вздохнул Бэф, уловив ее эмоции. Именно такой реакции
он ждал и опасался.
— Я вспомнила достаточно, — бросила, вставая перед ним. — Посмотри на меня и
ответь — по какому праву ты сделал меня себе подобной?! Как ты посмел?! Хитрая
тварь! Вампир!
Бэфросиаст поднял голову и прищурился на рассерженную девушку. Конечно, он мог
бы все объяснить, но смысл? Главное для него стало ясно — он ничего не значил и
не значит для Лесс. Сердце обмануло его:
— Не переживай. Детеныш, увидевший зеркало, останавливается в своем развитии
Варн. Спираль начинает раскручиваться в другую сторону, медленно, но верно.
Второй взгляд в зеркало увеличивает скорость обратной реакции. Третий —
окончательно превращает Варн в человека. В твоем случае. И прошу впредь выбирай
выражения. Мне неприятно слышать не заслуженные оскорбления. Я и мой клан не
вампиры, мы — Варн. Ты пока тоже.
— Ты обычная сволочь, возомнившая себя Богом. Дубль Игната Гнездевского. Тебе
нужно было его сделать вампиром! Вот бы вы повеселились.
Бэф встал — что толку спорить? Ненависть Лесс мутила ее разум, делала ее слепой
и глухой. И доставляла неожиданно сильную боль Бэфросиасту. Он, конечно, не ждал
страстных объятий, слов благодарности, но и ненависти тоже. Да, Лесс не Нэш…
Впервые вожак не знал, что делать.
Он мог дать Лесс зеркало, вывести из сна и отправить из замка восвояси, в
большую человеческую жизнь. В боль одиночества, в чужие нечистые руки, что опять
будут гнуть и ломать ее по собственному усмотрению, подставлять беззастенчиво. В
итоге ее вновь убьют. Нет, одна мысль о том, что ждет Лесс за стенами обители
Варн, что она будет жить вдали от него, сама по себе, один на один в кругу
хищников с ангельскими лицами, не ведая опасности, подставит себя под пулю
Гнездевского, вызывала у вожака странное, щемящее чувство, от которого хотелось
то ли выть, то ли кого-нибудь убить. Но сил отчего-то не было ни на то, ни на
другое.
Оставить Лесс здесь, держать силой, выслушивая ее оскорбления и обвинения. Легко,
он даже слова в ответ не скажет. Главное — она будет перед его глазами, под его
защитой — этого ему довольно, и плата за то мала. Но то, что хорошо ему, плохо
ей. А он не желает быть причиной ее страданий даже чисто гипотетически. Знать,
что любимая мучается по его вине — худшее из зол.
Тогда что выбрать? Пустить все на самотек, на волю случая?
— Я ухожу, — заявила Лесс. Лицо Бэфросиаста закаменело. Он стоял и смотрел
перед собой, забыв, что умеет двигаться говорить. Его мечта была обманом…
Что ж, так тому и быть. Насильно мил не будешь.
— Я не стану тебя держать, но хочу предупредить — ты еще не человек.
— Тогда дай зеркало! — требовательно протянула руку Алиса.
— Я не держу зеркал, — солгал Варн в надежде выиграть пару часов, а возможно,
суток. Может, эта пара часов отсрочки решит все. Появится выход. Подумает Лесс и
поймет, что не права. К чему мечтать? Хватит уже. Любовь, воспетая блаженной Нэш,
миф. Глупо было даже мысль допускать, что она имеет место в реальности. Кот вряд
ли поймет собаку, а огонь полюбит воду.
— Ты лжешь, — качнула головой Лесс. Ей вдруг стало безумно жаль и его, и себя,
того, что было, но больше не повторится. Мало ей грехов, что помог накопить
Игнат и собственная наивность, так еще и Бэф постарался. Один — человек, другой
вампир — а методы одни. Почему Бэфросиаст? Почему именно он решил сыграть в ее
жизни роль злобного гения, отобрав ее у капитана? За что Лесс такое `счастье'?
Смотреть на него, находиться рядом и не сметь прикоснуться. Больно.
— Прощай, — выдохнула Лесс и взметнулась к окну, сбегая не от Бэфросиаста, от
себя. Ведь еще бы минута, и она бы простила все. Но разве так можно?
Нет, меж ними пропасть и пусть так и будет. Она — человек, он — вампир.
Хотя в чем, черт побери, разница?! Кто ее вывел, определил, записал?!
`Будь осторожна', - донеслось до разума тихое, словно прощальное предупреждение
Бэфросиаста.
`Какие благородные вампиры пошли'! — ощетинилась Сталеску, разозлившись, что
услышала лишь это, а не ожидаемое: Вернись. Я люблю тебя.
А впрочем, что бы это изменило?
Она не будет вампиром, не будет киллером, не станет больше убивать ни под каким
предлогом, ни под эгидой патриотизма, ни под стягом сытого ужина. Все, домой, на
