В кабинете, среди знакомых вещей, маркиз немного успокоился. Рассеянно пробежал взглядом по корешкам книг, стоящих в шкафу, посмотрел в окно, опустился в кресло, поглаживая собачку по голове, но потом снова вскочил; Мёдвик тихонько сидел на скамеечке и наблюдал за беспокойным господином. Те, что приезжали раньше, тоже нервно бегали по комнате и тоже боялись. Эмил говорил, что из всех человеческих страстей самая сильная и разрушительная — страх. Он парализует волю, сознание, мысли… Поэтому, повторял Эмил, Мёдвик не должен бояться. Никогда. Никого.
Колдун появился неожиданно, даже дверь не скрипнула. Маркиз вздрогнул и захлопал глазами, когда увидел приближающуюся к нему темную фигуру. Хозяин замка был в черном, только на поясе светилась багровыми камнями толстая золотая цепь с рубинами — любимое украшение Высших демонов.
Господин де Ла Феррайет явно не знал, что делать и какую роль начинать играть — робкого просителя или великосветского вельможи, чей визит должен был осчастливить деревенского знахаря. Осчастливленным Эмил не выглядел. Взгляд черных узких глаз методично обшарил фигуру маркиза. Тот и сам умел одним высокомерным виртуозным движением бровей сбить спесь с любого хама, будь это великосветский невежа или пьяный воин-наемник, но сейчас он вдруг отвел глаза в сторону, чтобы не видеть красных огоньков, вспыхивающих в зрачках колдуна. «Такое чувство, что попал под прицел заряженного арбалета. И мальчишка сидит как истукан, — мучительно соображал маркиз, — хоть бы представил, паршивец». Но, самое страшное, маркиз начинал припоминать и эти черные узковатые глаза, и давящий взгляд, и небольшой нос с хищно вырезанными ноздрями, и в особенности рубиновый пояс. А колдун-то, оказывается, демонического происхождения. Вот тебе и «деревенский знахарь»!
Это обнадеживало и пугало одновременно. Значит, действительно что-то может. Не наврал господин Сен Жюст, отправляя за помощью к отшельнику. А с другой стороны, противный страх начал покалывать кожу на затылке — кто знает, что взбредет в голову этим демонам.
Незваный гость осторожно покосился на мальчишку, пытаясь разглядеть и в его лице нечеловеческие признаки, но ничего особенного не заметил. Глаза как глаза, обычные, янтарно-карие, бархатные, на носу несколько веснушек… Бывают ли конопатые демоны, маркиз не знал, но думал, что скорее всего нет. Значит, мальчик — человек. Маркиз немного приободрился и решил, что самым достойным будет признать колдуна равным себе. Он заулыбался, широко, искренне (самое главное в игре на публику — искренность), и сделал несколько шагов навстречу колдуну.
— Господин колдун, я столько слышал о вас и бесконечно рад, что могу наконец лицезреть лично.
Учтивая фраза не произвела никакого впечатления. Эмил продолжал стоять, поблескивая алыми камнями на поясе, и смотрел на маркиза как на идиота, а мальчишка в углу тихонько хихикнул. Де Ла Феррайет снова задергался. Попытался произнести еще что-нибудь, но сбился под пристальным демоническим взглядом и замолчал.
— Ладно, — сказал колдун неожиданно звучным, низким голосом. — Приступим к делу. Что вам нужно?
— Да-да, — пробормотал маркиз, машинально вытаскивая платок из-за отворота рукава. — Конечно.
Колдун опустился в кресло, закинув ногу на ногу.
Маркиз тоже сел и, стараясь не встречаться взглядом с похожими на тлеющие угли глазами демона, начал приготовленную заранее речь. Получалось неплохо — обстоятельно, но без лишних подробностей, деликатно, с тонкими намеками и недомолвками. В общем, сказано было достаточно, чтобы колдун понял, что от него хотят, не требуя произносить вслух само тайное желание. Бесспорно, получилось совсем неплохо, маркиз запнулся всего несколько раз, да еще сбивал мальчишка, который поглядывал своими бархатными, как у жеребенка, глазами и смешливо морщил веснушчатый нос.
— Так вы хотите, чтобы я убил вашего соседа, графа де Мастильяни? — прямо спросил колдун, терпеливо дослушан до конца длинный монолог маркиза.
— Нет-нет, что вы! — воскликнул тот, вытирая лоб сложенным вчетверо платочком. — То есть не то чтобы… но в общем…
Черные брови колдуна выразительно приподнялись, и маркиз почувствовал, как краснеет.
— Ну, наведите на него какую-нибудь порчу. Посильнее.
Демон помолчал, видимо обдумывая смелое предложение гостя, и маркизу показалось, что на его лице мелькнуло выражение, очень похожее на отвращение, но тут же оно стало прежним — неподвижным, равнодушным, высокомерным.
— Это будет недешево стоить, — сказал он наконец, и в его голосе не было ничего, кроме откровенной скуки.
— Да-да, конечно, — маркиз поспешно вытащил круглый кожаный мешочек и растерянно огляделся по сторонам, не зная, что с ним делать. Совать деньги прямо в руки колдуна неприлично, положить рядом с собой на диван глупо, держать в руках еще глупее, и вообще, может быть, он спешит с оплатой. Надо было подождать, пока дело не будет сделано. Красный от смущения и раздражения на себя самого, маркиз наконец положил мешочек на низенький столик, попавшийся на глаза, и опять схватился за платок.
— Хорошо, — снова заговорил колдун, совершенно не интересуясь содержимым кошелька, как будто был уверен, что проситель не посмеет подсунуть ему медные монеты вместо золота. — Можете ехать домой.
Маркиз встрепенулся:
— Значит, вы гарантируете, что?.. — Дальше продолжать он не решился, но колдун и так все понял.
Он поднялся, сверкнув рубиновым поясом, и, глядя на Ла Феррайета сверху вниз, сказал коротко:
— Ждите.
Потом повернулся к своему маленькому помощнику и приказал:
— Мёдвик, проводи.
Мальчик быстро вывел гостя из замка, убедился, что бледный, молчаливый маркиз, с мучительным выражением лица массирующий виски, благополучно уселся в карету, и снова побежал к Эмилу.
Колдун все еще был в кабинете для гостей. С задумчивым видом он подбрасывал на ладони тяжелый кошелек и смотрел в окно на отъезжающую карсту, которая подпрыгивала на каменистой дороге.
— Эмил! — воскликнул запыхавшийся мальчик, и колдун поймал взгляд, полный неодобрения и явного испуга. — Ты правда убьешь его соседа?! Но за что?
Мёдвик так разволновался, что веснушки на его побледневшем носу выступили ярче.
— Убью?.. Над этим стоит подумать…
Задумчивое строгое лицо Эмила смягчилось, как будто просветлело внутренне. Мёдвик знал — когда у его господина во взгляде появляется человеческое, насмешливое, значит, он задумал какую-то каверзу. Колдун швырнул мешочек на стол и велел:
— Доставай бумагу, садись. Пиши…
