Обещай, что будешь помнить.
Слезы текли по щекам. Обещаю, подумала я, хотя знала, что он не мог меня услышать.
Ангел смерти помогла мне попасть сюда, чтобы увидеться с тобой. Ради нас, Нора, она остановила время. Она помогает мне говорить с твоим разумом. Есть кое-что важное, что я должен тебе сказать, но у меня не так много времени. Скоро мне придется вернуться назад, мне нужно, чтобы ты внимательно слушала.
— Нет, — задыхаясь от слез, сдавленным голосом произнесла я. — Я пойду с тобой. Не оставляй меня здесь. Я пойду с тобой! Ты не можешь снова оставить меня!
Я не могу остаться, малышка. Теперь я принадлежу иному месту.
— Пожалуйста, не уходи, — рыдала я, прижимая сжатые в кулаки руки к груди, словно могла избавить сердце от переполнявших его чувств.
Неизбежная безысходная паника охватила меня, когда я подумала о том, что он снова меня оставит. Отчетливое ощущение того, что он покидает меня, превосходило все остальное. Он собирается оставить меня здесь. В павильоне аттракциона. Во тьме, где никто не может мне помочь, кроме Риксона.
— Почему ты снова оставляешь меня? Ты нужен мне!
Прикоснись к шрамам Риксона. Истина в них.
Лицо отца скрылось во тьме. Я потянулась, чтобы остановить его, но от моего прикосновения его лицо превратилось в туманную дымку. Серебристо-белые нити растворилась во тьме.
— Нора?
Я вздрогнула от звуков голоса Риксона.
— Нужно спешить, — сказал он, словно прошло не более секунды. — Мы ведь не хотим столкнуться со Скоттом во внешнем кольце туннелей, где все входы завалены.
Мой отец ушел. По причинам, которых не могла объяснить, я знала, что видела его в последний раз. Боль и потеря были невыносимы. В тот момент, когда я нуждалась в нем больше всего, когда я, напуганная и потерянная, шла по туннелю, он оставил меня один на один с происходящим.
— Не могу разобрать, куда идти, — вздохнула я, насухо промакивая глаза, изо всех сил стараясь сосредоточить мысли на одной конкретной цели: добраться до туннелей и встретиться с Ви на другой стороне. — Мне нужно за что-нибудь держаться.
Риксон нетерпеливо сунул мне в руку край своей рубашки.
— Держись за рубашку и иди за мной. Не отставай. У нас не так много времени.
Я зажала потрепанный хлóпок между пальцами, сердце забилось сильнее. Обнаженная кожа его спины была на расстоянии всего нескольких дюймов. Отец сказал мне коснуться его шрамов, сейчас это было бы так легко. Все, что мне нужно было сделать — скользнуть рукой…
Поддаться всасыванию во тьму, которая поглотит меня целиком…
Я вспомнила о тех временах, когда касалась шрамов Патча и о том, как быстро переносилась в его воспоминания. И безо всякого сомнения я знала, что прикосновение к шрамам Риксона будет иметь тот же эффект.
Мне не хотелось проникать в его воспоминания. Хотелось твердо держаться на ногах, добраться до туннелей и выбраться из Дельфийского парка.
Но отец вернулся, чтобы сказать мне, где найти правду. Что бы я ни увидела в прошлом Риксона, это, должно быть, важно. И как бы ни было больно знать, что отец оставил меня здесь, я должна была ему верить. Верить, что он рисковал всем, чтобы поговорить со мной.
Скользнув рукой под рубашку Риксона, я почувствовала гладкую кожу… а затем неровный край шрама. Я простерла ладони над шрамами, ожидая, что стремительно унесусь в незнакомый мне, иной мир.
Улица была тихой, темной. Дома, обрамлявшие обе ее стороны, были заброшены и обветшали. Небольшие дворики были обнесены заборами. Окна были или заколочены досками, или зарешечены. Сильный мороз зубами вонзился в мою кожу.
Два громких выстрела разорвали тишину. Я повернулась к фасаду здания на противоположной стороне улицы. "Выстрелы?" — в панике подумала я и тут же обшарила карманы в поисках мобильного телефона, намереваясь набрать 911, когда вспомнила, что вовлечена в воспоминание Риксона. Все, что я вижу, произошло в прошлом. И теперь я ничего не могла изменить.
В ночи раздался звук бегущих шагов, и я потрясенно наблюдала, как мой отец выбежал из ворот дома на противоположной стороне улицы и исчез за оградой двора. Без промедления я бросилась за ним.
— Папа! — кричала я, не в силах помочь. — Не возвращайся туда!
Он был одет в также, как в ту ночь, когда его убили. Я пробежала через ворота и увидела его у дальнего угла дома. Рыдая, я обняла его.
— Нам нужно вернуться. Нужно выбираться отсюда. Произойдет что-то ужасное.
Отец прошел прямо сквозь мои руки и пересек невысокую каменную стену, шедшую вдоль границ участка. Пригнувшись к земле, он медленно двигался вдоль стены, его взгляд был обращен на черный ход дома. Я прильнула к ограде, склонила голову в ладони и заплакала. Мне не хотелось этого видеть. Зачем отец сказал мне коснуться шрамов Риксона? Я не хотела этого. Разве он не знал, сколько боли я уже испытала?
— Последний шанс, — слова были сказаны из открытой двери черного хода.
— Пошел ты…
Еще один выстрел, и я резко упала на колени, прижимаясь к ограде, желая, чтобы воспоминание закончилось.
— Где она? — вопрос прозвучал так тихо, так спокойно, что я едва смогла его расслышать сквозь свой тихий плач.
Краешком глаза я уловила движение отца. Он полз через двор, направляясь к двери. В руке у него был пистолет, он поднял его, прицеливаясь. Подбежав к отцу, я схватила его за руку, пытаясь выбить у него пистолет и оттолкнуть его обратно в тень. Но это напоминало движения призрака — мои руки проходили сквозь него.
Отец нажал на курок. Выстрел вспорол ночь, разорвав пополам тишину. Он стрелял снова и снова. И хотя ни одна частичка меня не хотела этого, я повернулась лицом к дому и увидела фигуру худого парня, в которого сзади стрелял отец. Кроме него, там находился еще один мужчина, сидевший на диване. Он истекал кровью, а его лицо было искажено страданием и ужасом.
Мгновение спустя я с удивлением поняла, что это был Хэнк Миллар.
— Беги! — закричал Хэнк моему отцу. — Оставь меня! Беги и спасайся!
Отец не побежал. Он стрелял снова и снова, посылая пули в открытую дверь, но парень в синей бейсболке, казалось, был неуязвимым для них. А затем, очень медленно, он повернулся к моему отцу лицом.
