– Мы умрем.
Альга с плохо скрываемой яростью посмотрела на подругу и, как всегда, промолчала. Она не знала, что говорить.
Ругать ее? Просить успокоиться? Солгать, что все будет в порядке?
И то, и другое, и третье, было совершенно бесполезно. Мита сломлена. Ее затравленный взгляд, тихий обреченный плач и дрожащие руки говорят сами за себя. Это произошло несколько дней назад, когда испуганную Ходящую отвели к Проклятой. Вернулась Мита уже такой. В ней не осталось ничего от прежней, жившей в другое время и в другом мире Радужной долины.
Альга с ужасом думала – что, если и ее вот так же отведут к Аленари? В кого она превратится? Кем станет… Такой же дрожащей, не похожей на себя перепуганной мышью?!
Эта участь страшила ее даже сильнее смерти, она не хотела сломаться и жаждала отомстить, хоть и понимала, что последнее гораздо менее вероятно, чем первое.
Быть сильной?
Мелот! Как это тяжело!
Ее заперли, лишили «искры», несколько раз избивали, морили голодом и постоянно обещали, что следующий день станет последним. Господин Ка ходил вокруг нее, словно голодная акула у тонущего корабля, и ждал момента, когда новая игрушка надоест его хозяйке.
Но Аленари, судя по всему, просто забыла о своей второй пленнице. Ею занимался исключительно Кадир – человек жестокий и вспыльчивый. Порой Альге приходилось расплачиваться за свой острый и неуемный язык.
– Она убьет нас. Точно так же, как убила Дага.
Застывшим взглядом Мита смотрела куда-то в пространство.
Альга молча подошла к небольшому окну, распахнула его и, выглянув наружу, полной грудью вдохнула кристально-чистый, свежий воздух, пахнущий липами и так и не начавшимся дождем. Запах был удивительно душистым, пьянящим. Там, за окном, была недоступная ей свобода.
В который раз за те два дня, что здесь находилась, Ходящая пожалела, что она не йе-арре. Будь у нее крылья – давно бы сбежала отсюда. А сейчас Альга словно попала в сказку, которую когда-то ей и Роне рассказывала мать.
Узница, башня и окно. Вот только у нее не хватит ни времени, ни волос, чтобы сплести лестницу, способную достать до земли. Отсюда до подножия было добрых тридцать ярдов.
Не спрыгнешь…
Единственный шанс – узкий карниз под окном, идущий до водосточной трубы, расположенной в десяти с лишним ярдах – казался Альге выбором самоубийцы. На нем и ногу-то поставить сложно, не то, что пройти такое расстояние, не потеряв равновесия.
Утром девушка почти решилась на этот поступок, но дул сильный ветер, и узница не рискнула пускаться в столь опасную авантюру.
– Она знает, кто я. Теперь все пропало, – дрогнувшим голосом произнесла Мита и вновь заплакала.
Альга тяжело вздохнула, села рядом с подругой и постаралась ее утешить. Но та лишь повторяла, что они умрут. Потом уснула, а Ходящая вернулась к окну и долго смотрела, как западный ветер уносит от притихшего города грозовые тучи.
Большой торговый Траск, расположенный на пересечении двух самых крупных дорог северной части Империи, испуганно сжался, ожидая неприятностей. Даже несмотря на то, что город сдался без боя, а Аленари вынесли ключи на бархатной подушке, все боялись Проклятой. Огромная армия, что остановилась в окрестностях, заставляла мирных жителей дрожать от ужаса. Несколько ближайших деревень горели, а тех, кто посмел возражать озлобленным солдатам – вешали без всяких разговоров.
Набаторцы порядком насытились этой войной, и если на юге были гораздо лояльнее к местному населению, то здесь, на севере, столкнувшись с более ожесточенным сопротивлением армий, которым уже некуда было отступать, озверели.
За дни путешествия в качестве пленницы Альга так и не смогла свыкнуться с пожарищами и мертвецами вдоль дорог. А их было много. Очень много.
Ее и Миту перевозили на рассохшейся телеге, заключив в деревянную клетку. Господин Ка и Кадир присматривали за пленницами. Альга ощущала себя каким-то диким зверем, которого везут на потеху публике, и в дождь, и в зной, и днем, и ночью. Телегу нещадно трясло, пыль висела тяжелой, густой пеленой, разъедала глаза, девушки постоянно кашляли и чихали.
Мимо, отряд за отрядом, проходили воины Набатора. Многие глазели на Ходящих, смеялись и показывали пальцами. Альга старалась не обращать на это внимания, молча посылая проклятья на их головы и пожелания сдохнуть в первой же битве.
Пленниц выпускали из клети только во время ночевок.
Находящаяся в четверти лиги от Траска армия Аленари готовилась к скорому сражению. Прежде, чем будет открыта дорога к Корунну, южанам следовало разрушить замки и укрепления на подступах к столице.
Мысли Альги перенесли ее в Радужную долину, сейчас находящуюся в руках сдисцев. Все, кто сражался, чтобы спасти школу Ходящих – мертвы. Девушка знала это и раньше, но в глубине души надеялась, что хотя бы кто-то спасся. Однако Мита разрушила эту надежду. Никого из тех, кто остался в Долине, она уже больше никогда не увидит.
Эта мысль заставила ее вновь начать думать о Роне. От одного воспоминания о сестре становилось так больно, что хотелось умереть.
Мита тихонько захныкала во сне и натянула одеяло. Ее мучили кошмары. Альга подумала о своих снах, в которых к ней приходила старая колдунья. В них так и не появилось намека, каким образом снять проклятущий браслет. Там, во сне, его просто не было на руке, и девушка была вольна использовать свою «искру» по своему самому мимолетному желанию.
Она продолжала совершенствоваться, точно губка воду впитывала знания и теперь с легкостью воспроизводила в уме самые сложнейшие из плетений. Ходящая смогла запомнить грандиозное количество вариантов того, что в Башне считалось давно потерянным. В последнюю ночь Альга узнала новую тайну – плетение, которое при попадании в жертву на несколько ун ослабляло его «искру» в сотни раз.
Возможно, знай его ученица Галир раньше – и все сложилось бы по-другому.
Девушка услышала, как по лестнице гремят сапоги. Через минку дверь открылась, вошел Кадир, придирчиво изучил помещение, впустил следом за собой двух набаторцев, которые внесли в комнату графин с водой и две миски с горячей едой.
– Наслаждайтесь обедом. И ужином, – сказал колдун, вальяжно опираясь на посох. – Завтра кое-кто из вас попадет в руки Несущего свет. И он не будет к вам так же добр, как Звезднорожденная. Боюсь, что кое-кто из вас надолго не задержится в этом мире.
Довольно смеясь, сдисец вышел, запер за собой дверь, а Альга, поборов желание швырнуть в нее графин, бросилась к Мите.
Та не спала:
– Нас убьют. Теперь нас точно убьют.
– Прекрати! – Альга впервые повысила голос. – Никто нас и пальцем не тронет. Иди. Поешь. Нельзя терять силы.
