Рэтлорд приблизился, поднял когтистую черную руку, указывая на грудь Дрю.
– Эти шрамы, – заговорил он, с костяным стуком пощелкивая своими пальцами. Под капюшоном загорелись злобные красные глаза. – Они выглядят старыми. Не пора ли их освежить?
Дрю опустил глаза, чтобы посмотреть на свою грудь. Она была покрыта свежими ранами, но теперь он знал, что имеет в виду эта Крыса. Вот они, три затянувшихся шрама, полученные им в ту ночь, когда умерла Тилли Ферран, женщина, которую он всегда любил и будет любить как свою мать.
Ванмортен поднес руку вверх, к капюшону, откинул его назад, показывая Дрю свое лицо. Голова Ванмортена оказалась лысой, обтянутой бледной нездоровой кожей, рубиновые глаза наполнены злобой. Плоть на правой стороне лица была содрана до кости от виска до подбородка, эта впадина придавала Рэтлорду карикатурный вид. От Ванмортена тянуло трупным запахом. Рэтлорд провел рукой по впадине, почесал когтем под обнаженной глазницей.
От нахлынувших воспоминаний у Дрю закружилась голова. Фермерский дом, мать, монстр – все это сразу ожило в памяти.
Дрю невольно отшатнулся к каменным ступеням, поднимавшимся вдоль внутренней стены замка к зубчатой вершине башни. Король рассмеялся, радостно хлопнул в ладоши, и Рэтлорд медленно стал подкрадываться к Дрю. Гвардейцы тоже хрипло рассмеялись, глядя на то, как неуклюже пятится назад Дрю, как он тычется в каменные ступени, корзины, бочонки, пытаясь сохранить дистанцию между собой и Рэтлордом. Теперь Дрю пытался всползти по ступеням на животе, положив меч рядом с собой. Он часто мечтал о встрече с монстром, убившим его мать, представлял себе, как приятно будет убить его. Сейчас такая возможность ему вроде бы представилась, но что с того… Дрю был тяжело ранен, не подготовлен к такой встрече, охвачен отчаянием. Рэтлорд медленно приближался.
Ванмортен не был выше других Верлордов, роста в нем было не больше ста восьмидесяти сантиметров, но Дрю хорошо помнил, каким предстал перед ним монстр, забравшийся в окно их фермерского дома. Тогда он был просто громадным. Руки Ванмортена уже трансформировались, покрылись густой черной шерстью, на них выросли жуткие когти. Со своей стороны, Дрю почувствовал, как у него начинает сводить внутренности, но для превращения у него не осталось сил. Только его память лихорадочно работала, Дрю мог даже вспомнить вкус крови монстра, который ощутил там, в доме на ферме. Слезы текли по щекам Дрю, и он ничего не мог с этим поделать.
– Какой стыд, – охая и качая своей бесформенной головой, произнес Ванмортен. – Я думал, что ты уже притерпелся к болям, которые возникают при трансформации. Ванкаскан рассказывал мне о тебе, говорил, что ты пес, ублюдок. Ты подтверждаешь его слова, когда уползаешь вот так, на брюхе.
Дрю дополз до зубчатого верха башни, Рэтлорд неторопливо следовал за ним. Наверху Ванмортен встал над лежащим Дрю, полностью контролируя ситуацию.
– Я должен был с первой встречи понять, кто ты такой, – проскрипел, как пальцем по стеклу, Рэтлорд. – Должен был догадаться, кто живет с предательницей в маленьком фермерском домике на семи ветрах. Признаюсь, это было неплохо придумано. Мне пришлось целых пятнадцать лет искать эту женщину, пятнадцать лет поддерживать в себе пламя ненависти. Это дело, которое нужно было довести до конца, – он чиркнул себя когтистым пальцем поперек горла, – и я его довел.
– Это была моя мать! – крикнул Дрю. – Она никогда никому не причинила зла и не была предательницей. – Он указал на три шрама на своей груди. – Вот это ты оставил мне на память, я тебе за это отплатил и слегка испортил твой портрет.
И Дрю, которому было нечего терять, нахально улыбнулся Ванмортену.
Глаза Рэтлорда запылали красным огнем. Он резко согнул спину, и на пол полетели обрывки одежды, обнажая растущее на глазах и стремительно прокрывающееся черной маслянистой шерстью тело. Дрю прижался к сложенным штабелем ящикам и бочонкам – их подняли сюда со стоявшего внизу на якоре «Мальстрема» на канате, который сейчас свободно свисал, покачиваясь на ветру. Лодыжка Дрю горела, как в огне, но он на одной ноге поднялся, преодолевая боль и опираясь на высокую, полную раскаленных углей, жаровню. Внизу, во внутреннем дворе, Дрю мог видеть столпившихся королевских гвардейцев, они смотрели наверх, наблюдая, как будут убивать Дрю.
Он взглянул в другую сторону, за стены, и увидел чешую городских крыш. На Хай Сквер все еще оставался народ, люди на площади увидели Дрю, указывали на него руками, вытягивали шеи, чтобы посмотреть, как балансирует Дрю на вершине башни. Но между Дрю и манящей безопасностью города лежал отвесный глубокий ров, над которым еще недавно он висел, цепляясь за край перекидного моста.
Он старался как можно тверже держаться на земле, но сейчас, когда Рэтлорд трансформировался, вновь почувствовал, как у него слабеют ноги. «Держись, Дрю, – твердил он себе. – Думай о маме».
Длинный черный хвост метнулся по направлению к Дрю, ударил его, заставив свалиться набок в сторону края. Стоявшие внизу гвардейцы одобрительно загалдели. Высоко подняв над головой руки-лапы, Рэтлорд бросился на Дрю, широко распахнув пасть с острыми желтыми клыками. Дрю смог увернуться, и Ванмортен со всего размаха врезался в штабель бочонков и ящиков, лавиной посыпавшихся на него.
На верхней ступени появился король Леопольд в сопровождении остальных братьев-Крыс. Король-Лев с интересом наблюдал за происходящим, а трое Рэтлордов зашипели, подступая ближе к Дрю, их красные глаза вспыхнули.
– Назад, – низким гортанным голосом отрезал Ванмортен, выбираясь из треснувших бочонков. – Пес мой, братики.
При этом монстр глотал отдельные звуки, от чего его речь звучала неразборчиво.
Ванмортен бросился вперед, одним прыжком преодолел отделявшее его от жертвы расстояние и сцепился с Дрю – так они и покатились клубком, пока не врезались в зубчатую каменную стену. Рядом с ними повалились новые бочонки и ящики, поливая схватившихся борцов своим содержимым. Дрю еще раз попытался разбудить в себе Волка, но у него все еще не хватало запаса энергии для превращения, и все, что он мог сейчас сделать, это сдерживать руками, насколько возможно, натиск Крысы.
Ванмортен был стремительным и гибким в движениях, и раз за разом ловко ускользал от захватов Дрю, который все чаще вспоминал в эту минуту свой недавний бой со Львом. Тогда, как и сейчас, он понимал, что его конец близок, только на этот раз у него нет ни единого шанса на спасение.
Наконец Ванмортену удалось ухватить свою жертву. Он торжествующе поднял Дрю в воздух, а затем швырнул через парапет башни. С площади донесся истошный крик. Уже падая со стены, Дрю отчаянно выбросил в сторону левую руку и ухватился за стопор лебедки. От толчка стопор сработал, лебедка затрещала, бешено крутясь и подтаскивая вверх канат с прикрепленным к нему крюком. Дрю вцепился в рукоятку стопора побелевшими от напряжения пальцами. Ноги его болтались с внешней стороны стены, а в правой руке сверкал Вольфсхед – со своим мечом Дрю не расстался даже в такой критический момент. Взлетевший наверх крюк подхватил Дрю, вместе с ним ударился о высокую жаровню и вновь качнулся к стене. От удара раскаленные угли разлетелись в стороны, осыпав каменную галерею и Ванмортена, упали среди разбитых ящиков и расколотых бочонков, и там сразу заплясали огненные язычки.
