— Милорд!
Хетвар снова взглянул на Ингри.
— Да?
— Если… — Ингри сглотнул. — Я прошу о милости. Если случится так, что мой кузен Хорсривер в ближайшие дни неожиданно умрет, умоляю вас распорядиться, чтобы в отношении меня немедленно было предпринято храмовое расследование. Пусть Льюко привлечет лучших волшебников, каких только сможет найти.
Хетвар нахмурился, пристально глядя на Ингри. Он начал что-то говорить, но тут же сжал губы.
— Как я понимаю, — сказал он наконец, — вы решили, что можете просто сказать мне такую вещь и уйти прочь, а?
— Если вы поклянетесь исполнить мою просьбу…
— Вы, кажется, путаете клятву и проклятие.
— Поклянитесь!
— Что ж… Хорошо.
Ингри поклонился и двинулся к выходу. Хетвар не позвал его обратно, хотя сказанное шепотом проклятие и в самом деле долетело до его ушей.
Когда привратник распахнул перед Ингри дверь дома-тюрьмы, Йяда сидела на нижней ступеньке лестницы, сгорбившись и тесно обхватив себя руками. Дуэнья сидела на несколько ступенек выше, с беспокойством поглядывая на свою подопечную. Увидев Ингри, Йяда вскочила на ноги; ее глаза искали в его лице что-то, о чем он не мог догадаться, — однако она, похоже, нашла то, что искала, потому что кинулась вперед, схватила его за руку, потащила в боковую комнатку и захлопнула дверь перед недовольной, ноне посмевшей возражать дуэньей.
— Что это было? — потребовала ответа Йяда. — Что с тобой случилось?
— А что ты… Ты тоже что-то видела?
— Видения, Ингри, ужасные видения. Посланные не богом, в этом я поклянусь. Вскоре после того как ты ушел, на меня нашло… колени подкосились. Мир вокруг на этот раз не исчез полностью, но картины, которые я видела, были ярче воспоминаний, хотя и не такие, как галлюцинации. Ингри, я видела Кровавое Поле! Я видела моих воинов! Не израненных и обессиленных, какие мне приснились в Израненном лесу, но из более ранних времен, когда они еще были живы… — Йяда запнулась. — И умирали.
— Ты ощутила присутствие Венсела? Ты его видела, слышала его голос?
— Нет… не такого, как он сейчас. Эти видения рождались в твоем рассудке, мне кажется. Разве не так?
— Да. Картины из древних времен, да. Древний Вилд. Резня при Кровавом Поле.
Йяду передернуло, и она поднесла руку к лицу. В памяти Ингри вновь прозвучал жуткий звук, с каким топор перерубает кость.
«Она тоже все это ощутила».
— Почему мы разделяем подобные видения? Что произошло между нами? — спросила Йяда.
— Эти картины, эти видения… Мне их показал Венсел. Он не просто воин, владеющий духом животного, как ты, и не просто шаман вроде меня. Он гораздо больше. Заблудившийся во времени, наделенный страшной силой и испытывающий чудовищную боль. Он думает… он утверждает, что он — священный король.
— Но священный король — это старый лорд Стагхорн, он стал им еще до моего рождения. Как может быть два священных короля?
— Мне кажется, тут какая-то тайна, до сути которой я еще не докопался. Я отправился к Венселу, чтобы выбить, если понадобится, из него правду. Вместо этого он вбил в меня…
Ингри подвел Йяду к креслу и сам сел рядом, не выпуская ее рук. Медленно и запинаясь он рассказал девушке о своем устрашающем разговоре с графом. Йяда, по-видимому, разделяла с Ингри только мистические видения, не улавливая их смысла, и он подумал, что последние часы Йяде пришлось провести в растерянности и беспокойстве: даже сейчас ее зрачки были расширены, а тело сотрясал озноб.
— Венсел утверждает, что я — наследник его души, и мое тело будет захвачено после его смерти силой того древнего заклинания независимо от его или моей воли. Как давно мне грозит такая опасность, я не знаю. Может быть, раньше был какой-то другой родич между им и мной, который потом умер, но… но, возможно, моим предшественником был мой отец, и только после его смерти… Это поднимает еще один вопрос, на который я не знаю ответа: чего отец хотел добиться при помощи волчьего обряда.
— Другой мой сон… — выдохнула Йяда. — О пылающем всаднике, держащем на поводке волка… скачущем по пеплу… Это был ты! Ты в двух своих обличьях!
— Ты думаешь? Может быть…
— Ингри, я узнала долину Священного древа! Я узнала своих воинов! Я была связана с ними так же, как я связана с тобой, хоть я и не знаю — как именно. И если Венсел сказал правду, он связан с ними тоже.
— В рассказе Венсела много прорех, но об этом он не лгал, — с уверенностью сказал Ингри. — Наложенные древним заклятием узы — основа всего этого кошмара.
— Тогда круг замкнулся. Ты привязан ко мне, я — к моим призракам, они — к Венселу, а Венсел, похоже, к тебе. Не пытается ли Венсел совершить какое-то магическое действо, раз мы все оказались здесь?
— Не уверен. Заклятие касается не одного Венсела. Во-первых, он не может избрать своего наследника, иначе он наверняка выбрал бы кого-нибудь другого, а не меня. В этом есть смысл: заклятие должно было работать в хаосе битвы, когда священный король и его наследник могли пасть в один и тот же час, как и случилось при Кровавом Поле. Перемещение души должно было происходить без участия и без желания связанных обрядом лиц королевской крови. Поэтому отчасти заклятие зависит от тех мертвых воинов из Израненного леса, владевших духами животных, — сама земля Древнего Вилда, то, что осталось от силы населявших его кланов, выбирает наследника. Венсел — только сосуд, в который эта сила вливается. — Ингри в этом рассуждении чудилась загадочная и дразнящая истина.
Глаза Йяды сузились.
— Так что же, нам всем троим следует отправиться на Кровавое Поле? И если так, что мы должны сделать, оказавшись там?
— И кто — уж не боги ли? — подталкивает нас к этому? — пробормотал Ингри. Он, хмурясь, откинулся в кресле. — До сих пор заклятие касалось меньшего числа участников — только Хорсриверов и мертвых воинов, по замкнутому кругу на протяжении шестнадцати поколений. Ты… ты вломилась в него снаружи. Заклятие распространилось на меня. Границы заклятия теперь не такие, как были раньше, — границы между жизнью и смертью, между духом и материей, между кровными родичами… между Вилдом и другими землями. Перемены, в первый раз за столетия начались перемены.
Йяда потерла лоб.
— Какую роль играю во всем этом я? Наполовину внутри, наполовину снаружи… где мое место? Я жива, они — мертвы. Я женщина, они, мне кажется, по большей части мужчины. Мой леопард даже не из зверей Вилда! Я ничем не помогла душе Болесо — только наблюдала разинув рот. Это ты нужен богам, Ингри: ты мог бы освободить души тех древних призраков! — Уверенный взгляд Йяды сделался требовательным.
