Вместо этого, используя силу Хенны, Сэра бросила себя, свою магию, свой дух и душу вдоль извивающегося каната, который связывает Таера с камнем Пути. Следуя вдоль каната, она потеряла всякое представление о времени и месте, и путешествие стало казаться ей бесконечным. Только яростная решимость найти конец каната заставляла ее двигаться дальше.
И вдруг, без всякого предупреждения, она нашла то, что искала, – камень цвета корицы. Серо-зеленые полосы ордена Барда образовали плотный комок в центре камня, и в них было вплетено несколько обрывков духа Таера. Сэра не знала, как вернуть украденное.
Ее магической сути камень казался огромным, но она знала, что в реальности его вполне можно вставить в кольцо или перстень.
Но она не могла его взять. Она держит его лишь своей магией – если бы магия могла стать физическим телом, Сэра могла бы отобрать камень у того, кто им сейчас владеет, и забрать его с собой.
Она колебалась, а канат пульсировал, натягивался, и комок ордена Таера в камне стал чуть больше.
Она никогда не делала этого раньше, но любой Ворон должен уметь оценить вероятность и позволить магии осуществить самый вероятный план. Мгновение камень избегал ее, словно боялся ее прикосновения, но наконец ее пальцы сомкнулись вокруг него – теплого от силы, с четкими гранями, гладкого граната.
Теперь он ее. Мгновение она просто держала его, ошеломленная тем, что сработало. Потом высвободила свою магию, отпустила ее: и заклятие видения, и ту силу, что позволила ей двигаться вдоль каната, – и пришла в себя, слыша крик Таера.
Потребовалось несколько драгоценных мгновений, чтобы понять, почему камень становится все более горячим в ее руках, а камень тем временем втягивал все больше ордена Таера. Близость камня усилила эффективность воровской магии.
– Держите его, чтобы он не поранился.
Голос Ученого изменился, стал глубже, и это добавляло веса его приказу.
Хенна сняла руки с плеч Сэры и вязла ее за запястья.
– Позволь мне хранить его, Сэра, – сказала Хенна.
Сэра раскрыла сжатые ладони и позволила Хенне коснуться камня. Простая защита только перережет связь между Таером и камнем, а она слишком устала для хитрых ходов. Пусть Хенна займется необходимой более тонкой магией.
– Его в камне слишком много – и духа и ордена, – встревоженно сказала Хенна, показывая, что разбирается в происходящем не хуже Сэры.
– Ты его видишь? – спросила Сэра и подумала: «Конечно, видит». Сэра все еще старалась освоиться с новым знанием о том, кто такая Хенна и кем она была когда-то; возможно, ее медлительность вредит Таеру. Если она позволит попробовать Хенне – ведь Хенна была богиней магии, – может, она сумеет преодолеть заклятие Черного.
– Я следовала за твоей магией и вспомнила. – Хенна разжала руку и отступила. – Я не могла бы сделать это сама, пока не увидела, что сделала ты. То, что я сделала с камнем, на какое-то время помешает ему вредить Таеру. Но это временное решение. Я не знаю, как устранить заклятие Черного.
– Я тоже, – признала Сэра, касаясь лица Таера. – Пока не знаю.
При ее прикосновении Таер открыл глаза. Улыбнулся ей, потом посмотрел на Форана, который сидел у его ног, на Джеса и Кисела, державших его за руки.
– Все в порядке, можете меня отпустить, – сказал он. – Все хорошо… думаю.
Они посмотрели на Сэру, дождались ее кивка и отпустили Таера.
– В прошлый раз мы тоже думали, что все кончилось, – виновато сказал Форан. – Он успокоился, но потом снова начались конвульсии.
– Я думал, на этот раз ты разорвешься.
Лер помогал отцу встать, голос его звучал напряженно. Таер осторожно пошевелил левым плечом.
– Ничего страшного – впрочем, я мог потянуть одну-две мышцы. – Он с иронической улыбкой посмотрел на Сэру. – Ты сегодня что-то узнала. Обычно после приступов я чувствую себя хуже. Что ты сделала?
Сэра разжала руку, чтобы он смог увидеть камень. Он осторожно взял у нее ржавого цвета гранат без оправы.
– Могли бы подобрать камень покрасивее.
И, увидев лицо Сэры, прижал к ее себе, чтобы она могла скрыть слезы.
– Я едва не потеряла тебя, – сказала Сэра. – Едва.
– Но я здесь, – ответил он. – Я с тобой.
Она позволила ему утешать себя, но видела, как клочья его ордена свисают с камня в его руке.
Форан ушел с общей встречи, состоявшейся после того, как едва не умер Таер. Ринни сейчас в нем не нуждается, она прилипла к отцу. А Форан, не будучи ни Странником, ни магом, ничего не может добавить к обсуждению, тема которого, конечно, как уничтожить Черного.
Он знал, что его не оставят одного надолго, хотя Тоарсена и Кисела словно зачаровала встреча с колдуном, который был стар еще до того, как империя возникла в воображении старого барабанщика, ставшего первым Фораном.
Форан радовался тишине старого города за пределами библиотеки. Солнечный закат, бледный и тусклый по сравнению с Таэлой, осветил западную часть неба.
Ему казалось, что он привык к удивительным происшествиям в этом путешествии: к одинокой горе, на которой живут призраки, к легендарному городу, застывшему во времени, к колдуну, который старше империи, но Сэра доказала ему, что он ошибался.
Это не была магия. Хотя он был уверен, что Сэра каким-то образом помогла Таеру, он ничего не увидел. Он заметил, что обычно магия Сэры действует не так ярко и красочно, как у дворцовых магов, – вероятно, потому, что Сэре не нужно производить впечатление на покровителя.
Нет, то, что сделала Сэра, поразительнее магии – по крайней мере, с точки зрения Форана.
«Познакомь меня со своей семьей», – сказал старый колдун. Очевидно, он ожидал, что Сэра объявит о присутствии императора. Форан хорошо знал придворных колдунов, знал, как они расценивают относительное положение людей. Хиннуму не могло прийти в голову, что Сэра воспримет его приглашение буквально.
Но она сказала: «Вот моя семья».
Она не говорила серьезно. Не могла говорить. Таер мог бы: Форан слушал рассказы Ринни и понял, что в том, как повел себя Таер с Воробышками, не было ничего нового. Он принимал в семью любое бродячее существо, случайно проходящее мимо, будь то большая черная собака или неловкий беспутный император.
Форан знал, что она не могла говорить серьезно, и тем не менее ему было это очень дорого. Со смерти дяди Форан знал, что он одинок. Да, был Авар, но дружба с Аваром не давала ощущения, что его, Форана, берегут… и любят. «Моя семья», – сказала она, словно Форан один из ее сыновей.
Он слышал, как кто-то вышел из библиотеки, и вздохнул про себя, хотя знал, что Тоарсен и Кисел не оставят его надолго. Мохнатая черная голова опустилась на сапог Форана, Гура тоже вздохнула.
