— Э-э-э.
Реакция у Рисуса была хороша, и он вовремя успел отдернуть ладони, ожогов не было. И сейчас он с удивлением смотрел на сгорбленную старушку, которая всем телом опиралась на гнутую клюку. Как она смогла так тихо к нему подобраться?
— Какой невежливый вьюноша. Ни здрасте тебе, ни приглашения погреться, — запричитала старуха.
И надо сказать, что вид ее изрядно напугал мечтателя. Вся в черном, лицо сморщенное и все в отталкивающих бородавках. Трясущиеся руки и эта клюка, от одного взгляда на которую бросает в дрожь и вспоминаются детские сказки и страшилки.
— П-при-ис-сажив-вайт-тесь, б-б-баб-буш-шка.
И не от холода сейчас стучали зубы у бродяги, а от страха. Именно такой он и представлял Бабу-лиху[19], кошмар его детства. Дрожащими руками парень пододвинул к костру сухое бревно.
— От молодец. Воспользуюсь твоим приглашением. — И старуха присела на валежник, протянув трясущиеся пальцы к огню. — Хочешь водицы? У меня есть.
— Д-да. — Постепенно страх Рисуса уходил. Ну какая это Баба-лиха, обычная пожилая женщина, да, уродливая и отталкивающая, но обычная. И ее предложение было как нельзя кстати, его бурдюк давно опустел.
— На, попей, вьюноша.
Бродяга с жадностью приложился к сосуду с родниковой водой, протянутому ему старой женщиной. А когда напился, понял, что старуха с жадностью смотрит на лепешку на его коленях. Ох, как ни жаль последнюю еду, но, видимо, придется поделиться. Она же предложила ему воду. Отломив половину хлеба, Рисус протянул часть ей:
— Разделите со мной мой бедный стол, бабушка.
Не только вежливость толкнула его на этот поступок, а еще и страх. Он помнил, что в сказках Баба-лиха, если с ней не делились насылала проклятия. И пусть он вырос и уже не верит в детские страшилки, но береженого и Бог бережет.
— От благодарю, вьюноша. Доброе у тебя сердце. Доброе. Люблю я добрых. — Внутри у Рисуса все похолодело, уж не на обед ли она любит добрых людей? — Устал, поди, в дороге. Ляг, поспи.
Рисус хотел возразить, что он спать совсем не хочет, но не успел. Его глаза налились невероятной тяжестью, и веки сомкнулись…
И снился ему обычный сон, как он стоит на носу построенного им корабля и вглядывается в горизонт, где, он уверен, вот-вот появится полоска неведомой земли. Но что-то постоянно мешало ему полностью погрузиться в любимую грезу. Казалось, кто-то безостановочно бубнит ему над ухом: копай, копай, копай. И так без остановки. Этот бубнеж испортил весь сон. И когда первые лучи солнца проскользнули сквозь листву кроны и коснулись век, он тут же проснулся. А когда вспомнил вчерашнюю встречу, то в испуге вскочил на ноги. Но старушки нигде не было. Резко поднявшись, Рисус зацепился ногой за что-то и, потеряв равновесие, рухнул всем телом на траву.
Когда он смог отойти от такого пробуждения, то с удивлением уставился на причину своего падения. В недоумении он разглядывал воткнутую в землю лопату! Откуда она тут взялась? Ни у него, ни у старушки не было при себе инструмента, он точно помнил. Холод ознобом пробежал вдоль спины. И не от утреннего ветра был этот озноб.
Неужели вчера он и правда встретился с Бабой-лихой? Ведь не только страшилки о ней рассказывают. Но и иное. О том, что она способна на великую щедрость, если ей приглянется человек. С сомнением Рисус взялся за черенок лопаты, в голове всплыло из сна: копай, копай, копай. Поплевав на ладони, юноша воткнул штык в землю…
Сундук, который закономерно был найден Рисусом, был полон монетами имперской чеканки. В основном золотые и серебряные денарии, но также там лежал и мешочек с медными асами, которые до сих пор имели хождение на Аркахе. Я не хотел, чтобы юнца сразу же зарезали где-нибудь, а стоило оборванцу сверкнуть золотом, такой результат был бы вполне закономерным. Конечно, мое прикрытие обеспечивало ему достаточную безопасность, но лучше перестраховаться. А то отвлекусь — и ау… В остальном же изгнанник, еще в десять лет ставший круглым сиротой, достаточно представлял, что такое деньги и как легко их потерять. С собой в путь он взял только медь да один мешочек с серебром. Разумный мальчик.
Самое сложное было заставить его копать. Антураж и образ я подобрал почти идеально, но вмешиваться в сны людские было не в моей власти, ну не крылатый я! Пришлось, усыпив мальчишку, сидеть рядом с ним и бубнить на ухо: копай, копай… На удивление, получилось.
Найденных им денег с лихвой должно было хватить на весь проект. Рисус даже мог арендовать большие винийские верфи, на которых строились дромоны. И, судя по тому, куда держал путь вдохновленный молодой человек, именно так он и решил сделать…
Вот и пригодился труд Свериуса в золотых шахтах. А уж придать металлу вид древних монет для меня труда не составило.
Надо сказать, что Весы только ненадолго отклонились к Свету в результате моего вмешательства, вскоре чаши опять пошли в иную сторону. Артариил развил бурную деятельность. Только вот досада, я совершенно не понимал, чего же он творит-то?! Его действия казались бессистемными метаниями или бредом буйнопомешанного. Я не улавливал в них ни крупицы логики.
Шло время, Рисус добился своего. На стапелях Винисиса уже рос остов нового, невиданного морями Принциса корабля. А вот заняться обороной от близкого нашествия никак я не мог. Потому как стоило мне попытаться куда-нибудь влезть на этом направлении, как тут же ощущал неблагосклонное внимание Света. Становилось понятно, что любое мое вмешательство в этой сфере идет вразрез с замыслом птахи небесной. А так как он не потрудился меня уведомить о своих планах, оставалось только надеяться, что Артариил знает, что делает.
Весной 636 года от Р. А. я получил свой трезубец и почувствовал, как новые силы вливаются в мою сущность. Я стал полноправным региональным «менеджером». Не ждал поздравлений и банкета, не думаю, что они приняты в аду. Но, на мое удивление, в дверь кабинета постучали…
— Не заперто! — усмехнувшись, ответил на стук.
— Да вот, поздравить зашел. — Я бы больше удивился, зайди сейчас Артариил, увидеть же в своих дверях Норгилиса… Это был шок. — Позволишь присесть?
— Всегда рад. — Чем ближе враг, тем удобнее за ним следить. — Просто поздравить зашел или?..
— Или. — Видно, что он мнется. — Я хочу тебя заверить, что лично против тебя ничего не имею.
— Да, да, понимаю. Ты выполняешь то, что должен, как сам разумеешь.
К чему этот дешевый спектакль? Разве я не знаю, что в этот момент в удобной бухте близ Лорима из десятков ладей высаживаются ниорги Рафнара? И это только первая волна «переселенцев». И высадка идет с полного позволения и даже при помощи Истироса Третьего. А значит, при потворстве Норгилиса. Зачем он пришел? Поиздеваться? Непохоже.
