Рейт внезапно весь похолодел. — Что же произошло? — О тебе ходят опасные слухи. Ты действительно можешь лишиться жизни, — ответила Джесс.
— Слухи? Какие слухи? — с улыбкой спросил Рейт. — У меня имеются проблемы посложнее каких-то там слухов.
— Сомневаюсь. Видишь ли, я слышала примерно следующее: ты набрал себе личную армию. Ты используешь магию, чтобы держать под контролем зрителей твоих театральных постановок, ты заставляешь их работать на себя для исполнения антигосударственных замыслов. Говорят также, что твои актеры — не совсем люди в привычном смысле этого слова, а некие недочеловеки, которые пышностью костюмов скрывают свой жуткий вид. Что ты не тот, за кого себя выдаешь, а кто-то другой. Возможно, стритийский агент. А может, какой-нибудь еще более коварный враг.
Сидя в той же кухне, Рейт услышал, как Патр прошел по коридору в одну из комнат. Рейт с усилием сделал несколько вдохов и выдохов. Дышать ему мешал тугой корсет, туго стягивавший грудную клетку и талию.
— Это нехорошо, — наконец произнес он.
— По-моему, в твоем ближайшем окружении появился предатель. Я хочу сказать, что всю эту информацию нельзя назвать правдивой…
— Однако ее нельзя назвать и абсолютно ложной, — закончил ее фразу Рейт.
— Верно.
Рейт собрался было положить подбородок на руки, но вспомнил про грим на лице и в самый последний момент воздержался от этого. Как же ужасно быть женщиной, подумал он. По крайне мере такой, которой все время приходится намазывать лицо этой вызывающей зуд гадостью или носить неудобную одежду, чтобы изменить внешность. Как же досадно — не иметь возможности сесть поудобнее, постоянно думать о косметике, о том, как на тебе сидит одежда, как нужно ставить ноги. Как покачивать бедрами и многое, многое другое. Ведь жизнь слишком коротка, чтобы постоянно заботиться о подобной ерунде.
Он откинулся назад, устраиваясь поудобнее.
— Я просто представить себе не могу, кому выгодно распространять обо мне подобные слухи, — сказал он. — Я работаю с хорошими людьми. Действительно хорошими. Прежде чем нанять себе сотрудников, я как следует проверил их. Я всегда следил за тем, чтобы не смешивались мои личные цели с моей общественной деятельностью. Я всегда проявлял осторожность.
— Это не важно. Возможно, тут замешаны очень большие деньги. Может быть, это связано с шантажом, кого-то могли шантажировать и вынудили доносить на тебя. Или же это могло быть связано с сексом. Можно найти десятки причин, по которым люди ополчаются против работодателя.
Рейт кивнул.
— Согласен с тобой. Мне просто не хочется убедиться в том, что кто-то из тех, кому я доверяю, способен на предательство. Мне не хочется верить в это.
— Пока ты веришь…
— Верю. Но в связи с этим возникает вопрос о личности того человека или группы людей, нанявших этих шпионов для слежки за мной.
— Ты уверен, что они не проследили за тобой прямо до моего дома?
— Для этого им следовало бы понять, что молодая женщина, направившаяся сюда, — это я. Я вышел из театра вместе с небольшой группой зрителей и старался максимально изменить свою походку и жесты.
— Понятно, — сказала Джесс. — Рейт, сейчас тебе особенно нужны друзья.
Рейт поднялся со стула.
— Как раз таки наоборот. Ты ведь не сделала ничего предосудительного, Джесс. Не принимала участия в чем-либо противозаконном. Ты ничего не знаешь о моих делах, не знаешь людей, связанных со мной. Не ведаешь о том, чем мы занимаемся и чем собираемся заниматься. Именно это мне и нужно. Если где-то в моем окружении и есть предатель, то мне меньше всего хочется, чтобы он или она были связаны с тобой. Поэтому возвращайся на гастроли и постарайся держаться от меня подальше. Не забывай слушать вечерние новости. Если услышишь что-нибудь обо мне, помни о том, что по крайней мере ты остаешься в безопасности.
— Я кое-что знаю. Мне известно о Каане и Уоррене.
— Замолчи.
— Что?
— Замолчи. Ты ничего не знаешь. Оставим все, как есть. — Рейт наклонился к ней и прошептал: — Тот, кто следит за мной, поставил магические подслушивающие устройства вокруг моего дома и в моем офисе. Я не прикасался к ним, потому что пока я знаю, где они находятся. Но ты же понимаешь, что все возможно. Может быть, прямо сейчас нас с тобой подслушивают или наблюдают за нами.
— Это… глупо. С какой стати кто-нибудь станет следить за нами? Зачем ставить подслушивающие устройства вокруг моего дома?
— Потому что ты открыто договорилась о встрече со мной. Если предатель имеет доступ к моему расписанию встреч и ежедневных дел — а я предполагаю, что так оно и есть, — тогда он придет к выводу, что у нас с тобой есть общие дела. А поскольку ты — подруга моего детства, то в любом случае вызываешь подозрения.
— Нет. Я отказываюсь всю жизнь верить в то, что наш мир полон лжи и фальши.
— Не говори глупостей. Вспомни обо всем, что тебе известно о Харсе. О магии. Об Уоррене. Неужели ты стала такой беззаботной, или мягкотелой, или просто излишне доверчивой, если не веришь, что нашим Магистрам ничего не стоит убрать с дороги кого-то вроде тебя?
Джесс досадливо поморщилась. Рейт пожалел, что был резок с ней, но она слишком долго чувствовала себя безмятежно спокойной, защищенной и всеми любимой. Ей удалось отмежеваться от своего низкого социального происхождения и ужаса ее прошлой жизни, который, увы, был правдой. Однако прошлое было быстро забыто, а настоящее неизменно дарило радость.
— Прости, — сказала Джесс, — конечно же, ты прав. Я не знаю, чем ты занимаешься, да и не нужно мне об этом знать. Мне просто показалось, что ты в опасности, и я не хотела, чтобы опасность пришла к тебе без предупреждения, совершенно нежданно.
Рейт кивнул. Джесс отвернулась и снова стала смотреть в окно. Рейт заметил, как она вся напряглась, так же, как и в детстве, когда была чем-нибудь сильно напугана.
— Я все так же тебя люблю, — произнесла она.
— Прости меня, — сказал Рейт. — Прости за то, что мы никогда с тобой так и не поговорили начистоту о наших чувствах друг к другу. Я был тогда молод и глуп, а сейчас стал старше и умнее. Теперь, при взгляде на тебя, я вижу, чего мне все время не хватало. Но именно сейчас я не могу связать свою жизнь с тобой, потому что боюсь за тебя и не хочу рисковать тобой.
— Ты считаешь, что сможешь полюбить меня? Когда-нибудь?
Рейту не хотелось тешить ее пустыми обещаниями, не хотелось врать, что когда-нибудь их судьбы пересекутся. Если она простится с этой надеждой, то, может быть, отыщет еще свою истинную любовь, правда, с другим человеком.
— Я все еще люблю Велин, — сказал он, придав своей интонации оттенок страдания. Это оказалось не слишком трудно. — Как бы мне хотелось освободиться от этой любви, но я боюсь, что из этого ничего не выйдет.
