— Она была недостойна тебя.
Джесс повернулась к нему, и Рейт увидел, как по ее лицу катятся слезы. Он не осмелился прикоснуться к ней. Если грим поплывет, у него возникнут проблемы с маскировкой, а все, что может выдать его, создаст проблемы и для Джесс. Нужно поскорее уходить отсюда, прежде чем он перестанет быть красивой женщиной в шелковом одеянии и станет Гелласом Томерсином, Гелласом — Магистром Театра.
— Мне пора идти, — сказал он.
— Я скажу Патру, чтобы отвез тебя, куда ты скажешь. — Джесс рукой вытерла слезы — совсем как когда-то в детстве.
Это было еще одно яркое воспоминание, от которого у нее перехватило дыхание. Почему он не смог полюбить ее? Почему он не разглядел в ней верного товарища, который станет поддерживать его во всем? Почему полюбил неверную, ветреную Велин?
Потому что он слепой. Идиот. Дурак.
Потому что он живой человек, и это скорее всего самое подходящее для сложившейся ситуации объяснение.
Он покинул ее, стараясь не задерживаться ни одной лишней секунды. Сев на сиденье элегантного аэрокара рядом с Патром, сказав
— В Кордорейл, пожалуйста. Там я смогу спокойно смешаться с толпой.
Им было практически не о чем разговаривать друг с другом, однако, пересилив себя, Рейт спросил:
— Она тебе небезразлична?
На лице Патра он прочитал нескрываемое удивление.
— Я на нее работаю.
— Знаю. Но это очень важно. Она тебе небезразлична? Патр проглотил застрявший в горле комок и отвернулся, отведя взгляд.
— Я люблю ее.
— Прекрасно. Любым способом увези ее из Эл Артиса и держи как можно дальше отсюда. Если придется ее спрятать — спрячь. От всех. Здесь скоро произойдут довольно гадкие вещи, и я не хочу, чтобы с ней что-то случилось.
Патр стиснул зубы.
— Ты очень долгое время был ее другом.
— Всю ее жизнь. Меня больше беспокоит то, что станет с ней, а не со мной.
— Для человека, который так заботится о ней, — заметил Патр, — тебе удавалось держаться от нее на значительном расстоянии.
— Мне удавалось ограждать от неприятностей многих людей, которые мне небезразличны.
— Похоже, у тебя немало секретов, верно?
— У меня вообще нет секретов, которые могли бы вызвать твое беспокойство. Кроме одного — я тоже ее люблю. Я был дураком, что не ухаживал за ней, когда имелась такая возможность. Сейчас это не в моих силах. Но я по-прежнему люблю ее. Мне хотелось бы быть уверенным, что она вне опасности.
— Я сумею защитить ее, пусть даже и ценой собственной жизни.
— Это все, о чем я прошу тебя.
Патр остановил аэрокар на пустыре, на некотором расстоянии от того места, где Рейт попросил высадить его.
Рейт посмотрел на своего спутника, и ему внезапно стало не по себе.
— Это же не Кордорейл!
— Мы еще полетим туда, — ответил Патр. — Но прежде я должен кое о чем тебя попросить.
— О чем?
— Больше никогда не приближайся к ней.
Костяшки пальцев Патра, которыми он сжимал руль, побелели от напряжения. Он посмотрел на Рейта.
— Ты слышал, что я сказал.
— Слышал. Но когда это закончится…
Патр нетерпеливым жестом оборвал его:
— Это никогда не закончится. Я в курсе слухов, которые ходят о тебе. Я знаю, чем ты занимаешься. Возможно, ты на какое-то время и ускользнешь от внимания Империи, но рано или поздно тебя все равно поймают. Ты никогда не освободишься от того яда, который впитал в себя. Этот яд еще отравит жизни тех людей, к которым ты когда-нибудь приблизишься. Ты ведь прекрасно понимал, что все это время нужно было держаться на расстоянии от нее. Доверяй этому чувству. Пусть это будет последний раз, когда ты видишься с ней — ради ее же блага.
Рейт откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Ты можешь предложить какую-нибудь альтернативу?
— Конечно. Я мог бы убить тебя прямо здесь и прямо сейчас и этим самым решить множество проблем. В завтрашних вечерних новостях могло бы тогда появиться такое сообщение: Геллас Томерсин обнаружен мертвым. Он был обнаружен в женском платье в квартале, пользующемся дурной репутацией.
Рейт открыл глаза и долго изучал лицо своего собеседника.
— Я тоже мог бы убить тебя. В подобных ситуациях ничего нельзя гарантировать.
— Ты прав. Я решил убить тебя, когда услышал, как она плачет, а затем ты сказал, что связан с какими-то делами, представляющими смертельную опасность для вас обоих. Не удивляйся, я слышал ваш разговор. Было бы глупостью и чистым безумием не подслушать его — незнакомый мужчина, переодетый женщиной, заявляется к ней в дом посреди ночи, заявляет, что дело срочное, и требует немедленно увидеть ее. У меня не было доказательств, что ты тот самый человек, именем которого назвался. Я не мог оставить вас одних без наблюдения. Поэтому я слышал твои слова и понял, что ты поставил ее жизнь под угрозу. В какой-то миг мне хотелось сию же секунду задушить тебя своими собственными руками, просто потому, что ты представляешь опасность ее существованию. Я действительно был готов к этому. Но я не хотел, чтобы она считала меня виновником твоей смерти.
— Вижу, ты переживаешь за нее, — улыбнулся Рейт. — Обещаю тебе, что я исчезну из ее жизни. Клянусь, пока Империя представляет для меня угрозу, я больше не увижусь с ней.
— Тогда я отвезу тебя туда, куда ты просил.
Патр снова запустил двигатель аэрокара, и они тронулись в путь.
— Истина всегда приходит к тем, кто терпеливо ждет.
Магистр Ноано Омви, получивший свою почетную должность после смерти Магистра Пенангвели, чуть заметно поклонился Магистрам Фарегану и Даари и снова откинулся на спинку кресла.
— Пенангвели действительно был излишне мягок с Соландером Артисом, — согласился Даари. — Я всегда был этого мнения.
— Так как же нам все-таки во всем разобраться? — спросил Фареган.
Хотя Фареган почти двадцать лет состоял в Безмолвном Дознании, в Триаде Дознавателей он находился на своем посту всего три дня, а потому все же не осмеливался что-либо категорично утверждать. Омви старался не раздражаться на него — ведь когда-то и он был новичком.
— У нас есть несколько вариантов, — произнес он. — Все будет зависеть от хода дальнейшего расследования. Очевидно, нам нужно выяснить, с кем он тесно контактировал и с кем вступали в контакты его люди. Полагаю, что заключительная часть операции будет достаточно масштабной. Наша задача — завершить ее без лишнего шума и по возможности незаметно. В конце концов у нас теперь имеются доказательства его слов и действий, свидетельствующих о причастности к антигосударственному заговору. Его можно обвинить в даче ложных сведений и подстрекательстве помощника ко лжи. Кроме того, мы связали его с еще одним сомнительным решением Пенангвели. В последние годы старик часто проявлял недопустимую мягкотелость.
