— Не думаю, что я такой же счастливчик, — буркнул менестрель. — Кстати, а зачем это он к тебе поехал? Ухаживает, что ли?
Попытка выказать ревность прозвучала на редкость фальшиво, Тианор и сам это понял, потому что больше не пытался изображать чувства, которых и близко не испытывал. Глаз у него опять задёргался, и Тин раздражённо прижал прыгающее веко пальцем.
— Нет, его светлость пожелал мне продемонстрировать, что Фирниор — не хозяин хогроша. Должна сказать, я была изумлена. Приятно.
— Рад, что хоть кому-то хорошо, — ещё более неприветливо отозвался Тианор и заёрзал в кресле, изредка кидая вороватые взгляды на дверь.
— Мирниасу, например, тоже нехорошо, он твой товарищ по несчастью, — заметила магесса.
— Собираешься и его навестить? — непринуждённо поинтересовался Тианор, а в глазах читалось: «Да когда же ты наконец уйдёшь?»
— Собираюсь, — подтвердила она. — Думаю, что его болезнь — того же происхождения, но надо убедиться. Вас с ним подставили, Тин.
— Что, и меня? — вяло и неубедительно удивился он. — Понимаю, почему артефактора, герцог ведь и раньше пытался обвинить его.
Айриэ внимательно на него посмотрела, отчего менестрель заёрзал в кресле сильнее, пытаясь выдержать этот взгляд. Не получилось, отвёл глаза и скривил уголок рта, безмолвно признавая поражение.
— Тианор, могу тебе посоветовать только одно: постарайся, чтобы Файханас и дальше не знал о твоей генетической неспособности к Запретной магии. Пока он пытается сделать тебя виноватым в моих глазах, ты в относительной безопасности.
— Айни, я… — хрипло начал он и осёкся, когда она покачала головой. Хватит лжи, Тин. Надоело.
— Уезжай отсюда, — вслух сказала она.
— Я не могу пока, — глухо ответил менестрель, пряча взгляд.
— Если хочешь, я попрошу гномов взять тебя с собой. Они уезжают через пару дней и могли бы тебя вывезти. — Помолчала и добавила веско: — Гномьи повозки не досматривают.
Она давала ему шанс, и полуэльф отлично это понимал. Если он сейчас признает, что ему нужна помощь, расскажет о собственном предательстве и о том, что успел выболтать герцогу, Тианор получит возможность бежать из герцогства.
Он молчал, судорожно стискивая плед и опустив голову, так что чуть спутанные бронзовые кудри надёжно скрывали его лицо. Красивые резные деревянные часы на стене тикали то ли невпопад, то ли в такт его мыслям, кто там разберёт… Наконец он резко, шумно выдохнул и отчаянно замотал головой, прямо-таки расплёскивая вокруг себя море безысходности.
— Я не могу… — повторил он, всё так же рассматривая свои колени, туго обтянутые пушистым пледом цвета топлёного молока. Наверное, узоры там были очень уж интересные.
Айриэннис кивнула, хотя менестрель на неё не смотрел, и ответила спокойно:
— Хорошо, ты давно уже большой мальчик, Тин. Ты решил. Твоё право.
Больше ничего говорить не стала, просто покинула уютные объятия пухленького кресла и направилась к двери. Остальное он прекрасно понял без слов и больше не станет пытаться искать встречи с Айриэ.
Действительно, какая тут может быть трагедия?..
На улице было тихо, безветренно и почти по-осеннему хмуро. Пока она беседовала с бывшим любовником, из-за горизонта незаметно подкрались серые, обманчиво пушистые тучи и бесцеремонно распластались по всему небу, коварно брызгая реденьким дождиком на всех, проходивших под ними. Впрочем, дождик вскоре усовестился и капать перестал, но вольготно разлёгшиеся на небе тучи уползать прочь не спешили. Было серенько и хмуренько, совсем как у неё на душе, усмехнулась про себя Айриэ.
Пересиливая себя, направила Шоко в сторону дома Мирниаса, хотя хотелось мчаться вдаль и хоть так наглотаться свежего воздуха, а то ей донельзя надоела затхлость, казалось, забившая ноздри. Хотелось неистовства и свободы, полёта среди звёзд и танца на силовых нитях мира — до сверкающих вспышек в глазах, до солоноватых губ и оставшегося далеко позади горьковатого дыма памяти…
Мирниас лежал и дрожал, в буквальном смысле слова. Укутался до самого носа одеялом и трясся мелкой дрожью. Целитель оставил ему укрепляющее питьё, но молодой маг отчего-то воздерживался прикладываться к стакану, наполненному темноватой жидкостью.
На вошедшую Айриэ юнец глянул затравленно и немедленно не сказал — проблеял, потому что голосок срывался не то от страха, не то от слабости:
— Мэора, это не я!..
— А кто? — с искренним любопытством поинтересовалась магесса. — Хотите сказать, я вижу перед собой ваш неостывший труп? Боюсь вас разочаровать, Мирниас, но выглядите вы вполне живым. И даже в зеркале отражаетесь, хотя я бы не советовала вам смотреться туда подолгу, пока не вернёте себе нормальный цвет лица. А то и правда испугаетесь.
— Тьфу на вас! — немедленно обиделся Мирниас и от негодования даже перестал трястись. — В вашем присутствии, мэора, даже болеть противно, потому что вы немедленно скажете какую-нибудь гадость, и болезнь отступит, только чтобы с вами не связываться!
— Мирниас, вы сами-то понимаете, что несёте? — насмешливо спросила она.
— Мне можно нести бред, у меня лихорадка! — Молодой маг тщетно пытался удержать смех внутри, стискивая прыгающие губы, но кончилось тем, что они с Айриэ на пару расхохотались, и неважно, что смех носил характер несколько нервический. Главное, он отлично помог обоим сбросить напряжение.
— Смерти моей хотите, мэора, — отсмеявшись, кое-как выговорил Мирниас и без сил откинулся на подушку.
— Не переживайте, вы ещё не настолько сильно мне надоели, — хмыкнула Айриэ, вытирая мокрые от выступивших слёз ресницы. — Уф, до слёз досмеялась! А что это у вас, Мирниас, снадобье без дела стоит? Опасаетесь отравления?
— Знали бы вы, мэора Айнура, какая это мерзость!.. Если выпью, точно отравлюсь.
Айриэ понюхала стакан, брезгливо скривилась от кисловатого запаха и признала правоту Мирниаса. Впрочем, это было дело поправимое: немножечко магии и вкусовых иллюзий — и вот оно, чудодейственное снадобье, с приятным зеленоватым цветом, ароматом трав и укрепляющим эффектом, который Айриэ просто усилила вдвое, уж это сделать она была в состоянии.
— Пейте, вам выздоравливать надо, — велела она, впихивая стакан в руки артефактору.
Тот секунду поколебался, но спорить не рискнул и осторожно глотнул из стакана. Его бледное лицо постепенно порозовело, посиневшие губы приняли нормальный цвет.
— Мэора Айнура, спасибо вам, — тихо сказал он, — за… то, что верите.
— Да бросьте, Мирниас, — отмахнулась она. — Я же вам ясно сказала, я вижу, что из вас делают виновного. Ну какой из вас преступник, в конце-то концов?
