— А взгляд — как у орла! — присвистнул Марк. — Я с площади не то, что лампу в окне, саму мельницу не вижу.
— Мы с крыши архива увидели! — удивилась его недогадливости Ниса. — Что тут непонятного?
— Всё понятно, — поднял ладони вверх Марк. — Сдаюсь. Если беглый каторжник Сэлдон с торфяных болот видел свет в окошке Баскервилль-холла, то почему бы вам не видеть свет в окошке мельницы с крыши архива… Значит, подытоживая ваши приключения, соболя тоже припрутся сюда, будут жечь костры и горланить песни?
— А что им ещё делать? Они не любят быть в одиночку.
— Все это прекрасно, — вздохнул Марк. — Только что-то с этой оравой под нашими окнами придётся делать. Через день-два пение на свежем воздухе приесться, захочется новых развлечений.
Дисы фыркнула из-за занавески:
— Ну и повёл бы их на кислых мышей. Ты же кричишь и топаешь, что, мол, делать этого нельзя.
— Нельзя, — подтвердил Марк.
— Тогда веди на волков. Это тоже интересно.
— Это гибельно.
Архивариус встал, подошёл к западному окну и погасил сыгравшую свою роль лампу.
— Костры горят… — задумчиво сказал он.
Марк присоединился к нему, глянул в окно. Почти полная луна светила холодно, костры же давали тёплый жёлто-красный свет. Сейчас было видно, что их много. Марк вздохнул. Они по-прежнему на него надеялись, хотя ему нечего было предложить. Он смертельно устал. А завтра костров будет ещё больше.
Архивариус расслышал его вздох.
— Графч передал мне твои слова, Марк. И я подумал… Ведь от нас тоже многое зависит. Видишь, сколько горожан в тебя верит? Их никто бы не смог выгнать на ночной холод из тёплых норок, никакой, даже самый могучий звеРрюга. А к тебе они пришли сами. Может быть, ты дашь им, то есть нам, новый Артефакт?
— Чего? — растерялся Марк.
— Ты — единственный человек в ЗвеРре. Дай нам новый Артефакт, — то, что сделано человеком.
— Это безумие! — возмутился Марк. — Что я дам? У меня есть только кроссовки, которые каши просят, штаны, рубашка и бельё. Ни колец, ни фонарей, ни чемоданов, как у вашего пророка. Даже ножа нет! И расчёски.
— Всё равно, что нет колец и фонарей, — не отставал старый лис. — Тот Артефакт не принёс ЗвеРре счастья, зачем его повторять? Дай нам свой.
Марк поплотнее запахнул на бедрах подстилку. Горько подумал: "Я похож на босоного Пятницу нищего Робинзона".
— Артефакты на ночь глядя не даются, — мрачно сказал он. — Предлагаю поговорить об этом завтра. Утро вечера мудренее.
День
Утро мудрости не добавило, скорее наоборот, принесло головную боль.
Марк проснулся с рассветом и долго лежал, пялясь в доски над головой, рассматривая сучки и завитушки. Прикидывал, что может сойти за Артефакт. Хоть отдалённо.
Идей не было.
Марк выполз из-под кровати, оделся. Джинсы за ночь просохли, стали как картонные. А носки — как жестяные. Но расставаться с ними не хотелось. Даже при условии, что их будут боготворить нестиранными.
Марк решил поискать Артефакт где-нибудь на мельнице. Перед поисками тихонько отодвинул край полога — в полотняном гнёздышке уютно спали лисички, разметав тёмные, рыжие и белоснежные кудри по подушкам. Марк полюбовался красавицами, поправил занавеси и пошёл охотится на неизвестно что.
Но для начала выбрался на крышу. Солнце поднялось над горами за ЗвеРрой-рекой, утренний ветер расправил знамя. Было свежо и хорошо.
Марк спустился на чердак. Огляделся. На чердаке ловить однозначно было нечего. Через комнату прошёл на кухню.
Попил воды из ковша. Стараясь не греметь, отворил засовы и выбрался на лестницу. Внизу сладко спал табор последователей Полярной Звезды. Иней покрывал шубы таборитов. Дверь позади снова открылась и вышел, пошатываясь, сонный росомаха.
— Ты куда?!
— Никуда. Иди досыпай. Я здесь, в нижних ярусах.
— А чего?
— Чего-чего, — рассердился Марк. — Аппетит к завтраку нагуливаю. Спи, говорю. Сейчас немножко колесом полюбуюсь, помедитирую и вернусь.
— Апе — кого детируешь? — зевнул росомаха.
— Зверский голод! — отрезал Марк.
— А-а, тогда я пошёл.
Росомаха скрылся. Зато выглянул архивариус в ночном колпаке. Посмотрел на злого, взъерошенного Марка, ничего спрашивать не стал. Закрыл дверь.
Марк спустился в хозяйственный ярус. Жернова крутились, молоточки стучали. На глаза Марку попался пресс. В бурных событиях последних дней он и забыл, что положил под него бумажный лист. Это было уже кое-что, и Марк радостно освободил из-под пресса добычу.
— Пророк начертал им Предсказание на гостиничном счёте, а я чем хуже? У меня ещё и круче бумажка! — решил он.
Листок выглядел грубовато, но зато основательно. Марк снова пристроил его под прессом, чтобы не уронить, и стал осматриваться, не попадётся ли ещё что-нибудь.
Здесь, в рабочем помещении мельницы, было чертовски уютно: все занимались делом, колесо крутилось, валы распределяли энергию, жернова и молоточки принимали её. И никакой луны, никаких звеРрюг. Прагматизм и деловитость, магия честного ремесла.
Марк обшарил все закутки — наткнулся на завалившийся за ящик мешочек с кореньями имбиря. Ему стало любопытно, получится ли из этих скрюченных корешков порошок, и он заложил их в приемник одного из жерновов.
Тяжёлый камень легко размолол корешки в ароматную муку.
— О, Птека пряников имбирных напечёт! — обрадовался Марк, ссыпая порошок в керамическую баночку, стоявшую на полочке у жернова и закрывая её притёртой крышкой.
Видимо, мельник-звездочет хранил в такой таре свежеразмолотые пигменты, из которых замешивал краски.
Спрятав баночку в карман рубашки, Марк снова высвободил лист, обернул его вокруг толстой палки и понёс осторожно на чердак — досушивать.
* * *
Закрепив одинокий лист на шесте, где в лучшие времена у звездочета висело до дюжины листов, Марк спустился в комнату.
Лисички ещё спали. Или притворялись, что спят за полотняными стенками. Вот росомаха точно спал, лишь глаз один сонно приоткрыл, когда Марк заглянул под кровать. И тут же закрыл, убедившись, что всё в порядке.
Марк прихватил полосатый рюкзак и отправился на кухню.
Там царили мир, покой и еда. Птека с архивариусом, удобно расположившись за кухонным столом, со вкусом завтракали.
Марк вынул из кармана и поставил на стол баночку с пряностью.
— Вот чего нашёл.
Птека открыл, понюхал, подцепил щепотку имбиря пальцем, слизнул.
— Пойдёт, — одобрил важно.
— Пряников напечёшь? — попросил Марк.
