— Король Крысакус Шестнадцатый — ура, ура, ура! — закричала толпа.
Король ухватился лапами за деревянную ручку. Был король очень крупной крысой и очень тяжёлой — чтобы уравновесить его вес, на оси противоположных колёс навалились два десятка гвардейцев и, изнемогая от усилий, удерживали коляску.
— Мои подданные! — воззвал король Крысакус Шестнадцатый тройным фальцетом. — Сегодня будет большая пожива! Сегодня мы пойдём в атаку на рождественские подарки! Конфеты, печенье, шоколадки!
— Ура!! — завопили на площади.
— Сахарные рыбки, лакричные петушки, медовые пряники!
— Ура! — отозвались подданные.
— Глазурные пончики, фруктовая пастила, грецкие орехи!
Всеобщий восторг.
— Мы оставим детишек без сладкого! — зловеще расхохоталась зверюга, и вся площадь с воодушевлением подхватила этот лозунг.
— Испортим все их игрушки! — продолжал призывать трёхголовый мутант.
— Старые и новые! — завопили в толпе.
— Отгрызём пуговицы со штанов и платий!
Ответом был неистовый рёв.
— Прогрызём ботинки! — совсем уже разошёлся крысиный монарх.
— Виват!!
— Ёлку свалим! — орали со шляпной коробки.
— Стулья подгрызём!
— Чтобы все гости попадали!
— Нагадим в зале!
— Испохабим книжки с картинками!
Каждый изгалялся в этом собрании, как мог — было видно, какое наслаждение доставляет крысам сама мысль о том, чтобы испортить детям праздник. Они придумывали проказы всё изобретательнее, всё изощрённее, но всех превосходил Крысакус.
— Набить в индейку гвоздей! — орал король, подпрыгивая на краю коляски. — В глинтвейн насыпать соли! В мороженое — перцу! В торт собачьего дерьма!
Тут он сорвался и упал в свою карету, вызвав падением непонятное шуршание. Экипаж грузно подпрыгнул, и из нутра коляски взлетело в воздух что-то блестящее. Быстрая лапа ловко поймала это на лету, и перед глазами собравшихся снова возник король Крысакус Шестнадцатый.
— Но если кто из вас, мерзавцев, тронет хоть когтем золото или драгоценности, — завизжал он. — То вы очень пожалеете!
Крысак посверлил шестью красными глазами внезапно примолкших крыс и продолжал, всё более повышая обороты:
— Тогда я с вами сотворю такое! — король, свирепо щёлкая зубами, заговорил прямо, направо и налево. — Какое вам ни за что не придумать для своих злейших врагов!
Крысакус внезапно выдохся, глаза его потухли, он достал когтистой лапой хвост, задумчиво его понюхал всеми тремя носами и возвестил:
— Давайте ужин. Мы будем есть.
Тут крыса, дотоле сторожившая канарейку, задрожала и в наступившей тишине пролепетала:
— Ваше величество, позвольте доложить о преступлении.
— Сначала торжества, потом суды. — отозвался король, забавляясь со своим хвостом.
— Злонамеренное хищение! — всё же доложила крыса.
— Потом. — нетерпеливо ответил крысак. — Где моё сало, прокурор?
— Похищено… — обморочным голосом доложил прокурор.
Шесть красных глаз одновременно обратились к центру площади, где изнывала в мышеловке несчастная канарейка.
— Позвольте, вот преступник! — поспешно указала на птичку крыса. — Злодейски слопал сало.
— Это не я! — пронзительно заверещала Фиби. — Это Красный и Жёлтый!
— Так у него сообщники? — зловеще спросил Крысакус. — Это заговор! Где остальные преступники?
— Это не я! — орала канарейка. — Это Красный и Жёлтый!
— Так где? — не обращая внимания на показания преступника, спросил у прокурора король.
— Жёлтый вот. — вдохновенно соврал тот. — А красного сейчас добудем.
— Ещё чего! — пронзительно вскричала канарейка. Она дёрнулась, изо всех сил упёрлась лапками в дужку и выдрала хвостик из-под проволоки. Пара пёрышек осталась в мышеловке, а сама птичка под панические вопли прокурора рванула в воздух и принялась выписывать неистовые кульбиты. Все крысы с воплями бросились её ловить, а король пронзительным фальцетом подбадривал их с высоты своего экипажа.
— Воры, воры! — визжал он, сотрясая хлипкую коляску. Его гвардия держала противовес из последних сил.
Бешеная канарейка решила дорого продать свою жизнь — она беспорядочно металась по подвалу, а крысы носились за ней, валя на пол свечные огарки. Некоторые под шумок стали потихоньку хавать средства освещения.
— Уроды! — неистово орал король. — Всех поубиваю!
Маленькая Фиби воспользовалась этим происшествием и утекла прочь.
— Ну и скотина. — бормотала она себе под нос, пробираясь запутанными ходами. — Надо же — мерзавцам сразу всё, а честная канарейка должна трудиться, чтобы получить то, что ей и так обещано! Ну, если этот не подонок, то я — святой!
— Этот Крысакус сущая скотина. — докладывался он Щелкунчику. — Представляешь, он награбил столько сокровищ! У него целая карета драгоценностей! И ему всё мало!
— Кому? — отвлёкся от созерцания своей физиономии Щелкунчик.
— Крысакусу! — горячо продолжала канарейка. — Он обвинил меня в том, что я сожрала его сало!
— Чьё сало? — не понял деревянный рыцарь.
— Крысакуса! — вознегодовала птичка. — А я его не ела! Это Красный с Жёлтым всё сожрали! И ещё они хотят сожрать все подарки!
— Да? — спросил Щелкунчик, пытаясь разглядеть в зеркале, есть ли у него уши, или тоже нарисованы.
— Да. Они хотят испортить детям ёлку. — мрачно буркнула птичка, недовольная невниманием Щелкунчика.
— Как это возможно? — удивился тот.
— Они сожрут всё сладкое! — докладывала канарейка. — Они изгрызут книжки с картинками! Они нагадят на полу! Подгрызут ножки у стульев, чтобы все гости попадали! Они насуют гвоздей в индейку! Они набьют в торт собачьего дерьма!
— Не может быть! — в негодовании воскликнул Щелкунчик.
— Они отгрызут у ребятишек все пуговицы со штанов и платий! — вдохновенно изрекала птичка. — Они прогрызут у них ботинки!
— Попугаи? — тупо удивился деревянный рыцарь.
— Крысы!!! Они сказали, что оставят детей без подарков!!
— Такого просто быть не может! — вскричал Щелкунчик. — Ты, как всегда, плетёшь интриги! Я ещё не разобрался в обстановке, а ты уже требуешь, чтобы я танцевал под твою музыку!
— Но это правда! — в отчаянии крикнула Фиби. — Я там была и всё слышала! То есть слышал! Ах, неважно! Смотри, мне хвостик оборвали! Он хотел меня сожрать!
— Кто? — опять увлёкся своей причёской Лён.
— Да Крысакус этот!!! Он хочет похитить все сокровища! У него уже и так полна карета золота и серебра, а ему всё мало!
— Ну, хватит. — ответил деревянный рыцарь. — Ты лжец, Лембистор. Я уже много раз убеждался в этом. Я здесь генерал, и я решаю, кто тут виноват!
