– Не эльфы? – уточнил я.
– Нет, не эльфы. Бандиты обычные, человеческие, видели их в Бродах. По виду вполне годятся быть из Вираца или любого иного баронства с той стороны. И в Вираце на них тоже розыск, барон даже награду положил за головы – Пятьсот золотом за главаря и от трехсот до пятисот за рядовых.
– Понятно, будем знать. – кивнул я без особого энтузиазма. – А с Ветлугиным как поступите?
– А как еще с ним поступать? – удивился староста. – Завтра суд соберем, представительство у нас есть. Улики налицо, признание – тоже. Да и повесим, благословясь. Ну да ладно, не будем обеду мешать. Договор вы выполнили, мы вам по нему заплатили, так что – удачи в дальнейших начинаниях.
– И вам того же. – вежливо откликнулись мы.
Урядник со старостой вышли из трактира. Маша привстала над столом, потянулось за кувшином, и немедленно была ущипнута за ягодицу тифлингиссой Лари, интимно ей промурлыкавшей: «Соскучилась?». Маша лишь взвизгнула. Наверное не соскучилась.
После Березняков нам осталось проехать до форта Пограничного около пятисот километров. Так что, еще одна ночевка нам предстояла. Больше трехсот километров в день по этим дорогам проехать было трудно – тряска утомляет, поэтому едешь со скоростью не больше сорока километров в час. И сами перегоны так рассчитаны, чтобы ты мог заночевать в населенном пункте. Блистать оригинальностью не стоит, и нарушать привычные маршруты и графики, иначе придется спать где-нибудь под кустом. Населенных пунктов от предполагаемого нами места стоянки и до самого форта не было, за исключением нескольких аборигенских хуторов. А под кустом спать – это вроде как всякую тварь на ужин приглашать.
Последним таким пунктом по нашему маршруту была деревня Броды, стоявшая, окруженная частоколом, на берегу реки Веретенки, что брала свое начало в Орочьем урочище. Раньше, несколько от лет назад, здесь жили орки – здоровенные мордовороты с чуть зеленоватой кожей и несносным характером, но затем они были оттеснены на север людьми, еще аборигенами. В этих местах население княжества в основном из аборигенов и состояло. В тех же Бродах две трети такового вело свой род от местных.
Реальной княжеской власти в этих краях не ощущалось. Скорее взаимоотношения власти и населения строилось исключительно на взаимной симпатии. В самих Бродах расположился взвод жандармов, которые при всем желании никак не могли контролировать окрестные земли, тянувшиеся во все стороны на сотни верст. Единственное, что им удавалось до последнего времени, так это защищать почтовую станцию в деревне, которая служила заодно и отделением Тверского Княжеского Банка.
Однако, со слов жандармского вахмистра из Березняков выяснилось, что и станцию они, в конце концов, тоже не уберегли. В село проникла банда, причем слово «проникла» было не совсем корректно – больше десятка вооруженных верховых «проникнуть» не могут, могут только ворваться, стреляя в воздух и пугая кур с девками, как и произошло. Сонный караул на воротах был захвачен, бандиты ураганом пронеслись по улицам до почты, где застрелили двух почтовых стражников. Еще двое в это время забавлялись на сеновале с девками, и столь печальной участи избежали. Затем бандиты изрядно избили почтмейстера, вскрыли железный сундук, где хранились деньги, которые должны были везти в качестве жалованья в тот самый форт Пограничный, и откуда на следующий день должно было прийти сопровождение для почтового броневика.
Нападавшие действовали так ловко и быстро, что взвод жандармов за это время едва успел объявить тревогу и вывести из двора два своих вездехода с пулеметами. А верховые так и вовсе не успели оседлать лошадей, поскольку под седлами, ввиду общей «сонности» службы, никто коней и не держал. К тому времени, как жандармы добрались до горящей почты, бандиты с деньгами и карабинами убитых охранников уже выскочили за ворота села.
Командовавший взводом старший унтер объявил погоню, которая попала в засаду почти сразу, за первым же поворотом дороги. Головная машина, неразумно вырвавшаяся вперед, была расстреляна из кустов со всем экипажем, вторая же встала в оборону в кювете, дав бандитам возможность спокойно уйти и даже подобрать один из жандармских карабинов. Самозарядники в бандах были большой ценностью, их на сторону не продавали.
На следующий день появились военные из форта. Подняли даже самолеты, летали над бескрайними лесами, перекрыли проходы в сторону Вираца, но банда словно сгинула, что, если честно, в эти местах сделать совсем не трудно. Военные озверели, оставшись без зарплаты, но поделать с потерей ничего не смогли. В конце концов, им все равно это все возместят, за счет того же почтового ведомства, например, проспавшего ограбление.
Старшего унтера наряду с почтмейстером отправили в Тверь, где одного ждал суд, а второго – трибунал, за разгильдяйство и чтоб нехрен было, в назидание как бы. А по банде начали следствие, и довольно быстро выяснили через каких-то осведомителей, что банда называет самое себя «Ласки», и что до ограбления почты занималась разбоем на дороге, преимущественно отбирая машины с товаром, но пока никого не убивала. Свидетели описывали небольшой отряд конных в количестве от десяти до пятнадцати человек, неплохо вооруженных, с лицами, прикрытыми платками. Все в длинных брезентовых пыльниках, но без них здесь мало кто верхом ездит. И лошадиным потом от одежды потом так не воняет, и можно в относительно приличное место войти, этот плащ сняв, не выбивать пылищу из одежды часа два. Вот и носят все подряд, а вовсе не от страсти подражать героям вестернов, что с пришлыми людьми здесь появились.
Я, кстати, на лошади почти не езжу, у меня и нет то ее даже, а без этого самого пыльника из городских ворот не выезжаю. Помимо общей практичности, совершенно невозможно понять, что под ним спрятано.
Но, в пыльниках или без, но банда «Ласок» внушала беспокойство. Не хотелось бы нарваться на них где-нибудь в районе Бродов. У нас двойное невезение получилось: если бы не убийства в Березняках, то люди скапливались бы там, а дальше ездили немалыми колоннами, а раз туда заезжать перестали, то и сбиваться в стаи стало негде.
Но пока путешествие протекало тихо и гладко, даже по пути через почти бесконечный Рваный лес никаких следов нечисти, или иных тварей злобных, мы не заметили. Птички пели, стрекозы на полянах над высокой травой порхали, погода была лучше некуда, так что ехалось хорошо. Даже Маша забыла бояться демонессу, и они болтали о каких-то магических школах, в чем я вообще не понимал ни слова. Так что в разговор не лез, а крутил себе баранку.
