— Эге, неладно что-то, совсем неладно, — молвил сам себе охотник и тоже побежал по тропе мягким неслышным шагом. Уловив человеческую речь, снял со спины лук, привычно вынул две стрелы на крупного зверя и, вложив одну в лук, а другую зажав в зубах, безмолвной тенью скользнул в чащу.
— Погоди, Велина! — послышался взволнованный голос Ефанды. — Ты пред новорожденным сыном слово дала, что исполнишь моё желание, как своё, отпусти князя! — молвила невесть откуда взявшаяся чародея. Удивлённые её нежданным появлением, мужи внимательно огляделись, держа оружие наготове. Но вокруг всё было по-прежнему тихо, только лесные птицы, радуясь солнечному дню, перекликались меж собой.
— Кто это? Похоже, та самая Ефанда, к которой так торопился князь? — ухмыльнувшись, спросил старший. — Ну вот, обе птички угодили в силки…
Велина не обратила на него внимания.
— Он убил моего мужа, вместо княгини я стала вдовой, а сын — сиротой… — горячечно блестя глазами, ответствовала она сестре Ольга.
— Вы с сыном остались живы благодаря великодушию Рарога, но я не ручаюсь ни за чью дальнейшую судьбу, в том числе и за жизнь твоего сына, если слово будет нарушено! — промолвила Ефанда голосом такой внутренней силы, что Велина заколебалась. Даже тот крепкий и невозмутимый воин, которого старший назвал Густавом, невольно остановился на полпути. Провидица, воспользовавшись кратким замешательством, сделала несколько мягких кошачьих шагов вперёд и оказалась между Велиной, Густавом и приготовленным к казни Рарогом.
— Ты поклялась тогда своей Девой, знаешь, что бывает с тем, кто нарушает клятву?! — грозно проговорила ворожея, глядя вдове прямо в очи. Велина, будто пригвождённая к месту тем повелительным взором, так и стояла недвижно с топориком в руке, не в силах сказать «нет» или «да».
— Хватит! Отто, забери девку, Густав, руби! — видя колебания Велины, приказал старший из воинов. Густав взял из рук вдовы топорик.
— Стой, если сделаешь шаг, — умрёшь! — повелительным жестом выбросила перед собой длань в сторону воина ворожея. Зелёные очи её пылали такой неукротимой силой и решительностью, что опытный изведыватель на миг приостановился.
— Отто! Густав! — снова прозвучал окрик старшего. Густав, преодолевая себя, шагнул вперёд. И вдруг замер, выронил топор и упал на траву, хрипя и судорожно хватаясь за торчащее в горле древко толстой охотничьей стрелы, предназначенной для медведя или лося. Отто замер на месте.
— Стойте все, как стоите! — тем же повелительным голосом молвила ворожея, отступая к привязанному к берёзам князю. — Кто двинется, тот умрёт! — снова повторила она. Вынув из ножен на поясе свой заговорённый нож, с которым никогда не расставалась, быстрыми ловкими движениями ворожея прошлась по верёвкам, что удерживали Рарога. Вот одна нога князя уже свободна, но тут, взревев от ярости, к нему и Ефанде бросился старший из разбойников с занесённым над головой мечом. Одним мощным прыжком он преодолел половину разделяющего их расстояния, но также, будто споткнувшись о невидимую преграду, рухнул наземь, пронзённый стрелой. Тогда тот, кого старший назвал Отто, прянул вперёд, прокатился по земле и вскочил, держа в руках заряженный арбалет, лежавший в двух шагах от него. Теперь, кто окажется скорее: невидимый лучник или ловкий Отто. В этот самый миг сзади арбалетчика вдруг раздался резкий гортанный крик, зашумели крылья, и большая серая птица скользнула стремительной тенью над самыми головами воинов, заставив их невольно пригнуться и обратить взоры к небу. А когда обернулись, ни пленника, ни колдуньи на поляне уже не было, только остатки верви на берёзовом стволе, будто ошалевшая птица унесла обоих на своих могучих крылах.
— Они скрылись в кустах, в погоню! А вы ищите лучника! — закричал Отто, тем самым приняв командование на себя. Он послал две стрелы в густую чащобу и бросился по едва заметной тропе. Трое устремились за ним, а остальные побежали в другую сторону в поисках неведомого лучника.
Когда изведыватели снова собрались на поляне, хмурые и растерянные, Отто в сердцах с размаху рубанул по вервям, что удерживали верхушки берёз, и деревья с шумом выпрямили свои гибкие станы.
— Скорее! — крикнул своим изведывателям Ольг и поскакал по короткой дороге через лес, где ему был знаком каждый камень. Но всё одно, чем быстрее они мчались, тем больше в нём зрело чувство, что они не успевают. Ощущение опасности обострилось, когда между деревьями он почти ясно различил кельтский крест. Вот знакомая дорога на их семейную лесную заимку, с годами заросшая и теперь превратившаяся в узкую тропу. Но едва всадники миновали её, как Ольг в растерянности осадил коня. Видение креста пропало, но опасность ощущалась ещё сильнее. Конь затанцевал на месте, и, когда он развернулся в сторону заимки, Ольг снова увидел крест.
— Воевода, вот здесь прошли человек восемь, — крикнул Айер, который, спешившись, тут же начал оглядывать траву и деревья в поисках следов.
Ольг ринулся по тропе, низко пригибаясь к шее коня, чтобы не быть сброшенным ветками. Он чувствовал смерть совсем близко и в отчаянии понимал, что опоздал.
— Держи, брат Хабук, эти броню легко пробивают, — молвил Скоморох, протягивая через плечо сидящему сзади мечнику две стрелы с узкими калёными наконечниками и поворачивая коня вслед за остальными на лесную тропу.
Ещё немного — и перед ними открылась небольшая поляна у лощины, шестеро крепких вооруженных людей, две раскачивающиеся при полном безветрии берёзы с обрубками вервей и остаток тех же вервей на старом поваленном стволе. Древний готский способ казни! Два тела лежали на земле распростёртыми и без движения. С яростным рыком обнажил Ольг свой меч и обрушил его на голову ближайшего вражеского воина, но тот ловко ушёл от удара. Началась быстротечная схватка.
— Одного живым брать! — прокричал воевода. Но это было не так просто. Враги, а по всему это были могучие саксы-немцы, оказались опытными и умелыми бойцами, хотя и не ожидали нападения. Сеча была короткой, но жестокой. Воевода вскользь достал одного дюжего воина концом меча, а другой, ловко нырнув под конское брюхо, одним мощным хватом за ногу вышвырнул воеводу из седла, но сам оседлать коня не успел. Ольг, падая, так и не выпустил поводья, конь резко развернулся и сильным крупом отбросил ловкого воина.
Едва скакавший последним Скоморох осадил коня, чтобы определить, кому из сотоварищей нужна его помощь, как Хабук ужом соскользнул с конского крупа, прокатился по земле, как его учил Мишата, и тут же вскочил на ноги, уже держа перед собой заряженный лук. Он увидел, как нырнул под брюхо коня воеводы ловкий коренастый муж, как вылетел всадник из седла, и конь, рванувшись в сторону, закрыл ловкого врага от вепса. Другой вражеский воин вскинул такую штуку, которую Молчун назвал вчера незнакомым словом «арбалет», целясь в устремившегося к нему Скомороха. Хабук выстрелил в этого воина и с удивлением увидел, как его стрела пронзила арбалетчика насквозь, хотя мечник успел заметить под распахнутым плащом врага блестящую кольчужную рубаху. Мишата скрестил клинок с таким же крепким, как и он сам, вражеским воином. Молчун поспешил на помощь Айеру, на которого навалился широкоплечий сакс.
