Шевалье де Партене исчезал с утра до ночи - работа есть работа, Славик же постепенно изучал замок. Иван оставил в командорстве четверых лотарингцев: бдеть, а при случае тащить и не пущать - это добавляло уверенности в себе, флегматичные и исполнительные здоровяки из гвардии герцога Тибо уверили: случись какая неприятность, они вчетвером смогут оборонять здание несколько часов, до подхода подкреплений.
Храмовники строили грамотно, при самой ничтожной угрозе перерубается канат захлопывающий железную подъемную решетку между низким входом в здание и привратным помещением, двери запираются на тяжелые засовы, а дальше сиди себе у бойниц да постреливай из арбалета - площадь перед Тамплем открыта, бей в любом направлении.
Вызвав негодование епископа Адемара Иван выгнал из командорства всех ангулемцев и две трети прислуги, а кладовые опечатал - до времени, пока не прибудут королевские легисты и чиновники казначейства для описи имущества. Впускать можно только братьев-доминиканцев и францисканцев из Sanctum Officium: арестованных рыцарей заперли в подвале, переводить их в тюрьму Сен-Николя никто не собирался, так надежнее.
Оставили трех поваров, конюха с мальчишкой-помощником, кузнеца да сарацина-кордовца с отрезанным языком - доставлять еду заключенным и новым господам, таскать белье прачкам в город и помогать по мелочи. Сарацин оказался человеком исполнительным и не вредоносным, он прекрасно осознавал свое положение раба, смысла бунтовать не видел и смене хозяев ничуть не удивился, принял как должное. Латынь понимал и даже мог нацарапать несколько слов на клочке пергамента при необходимости. Звали его Самир.
- Извини, дела службы, - как только лотарингские сержанты впустили шевалье де Партене и его помощника в шато де Тампль де Ла Рошель и снова перекрыли вход, Иван потянул Славика за рукав. - Видишь, во дворе господа с ангулемскими гербами скучают? Значит инквизиторы еще тут. Вкалывают как проклятые. Схожу вниз, вдруг чего нового разузнали? Ты забеги на кухню, скажи, чтобы ужин в верхние покои принесли, а не в трапезную. С ног валюсь, пожевать горячего и сразу спать…
Обычно «отряд короля» возглавляемый шевалье Жаном де Партене трапезничал совместно - с обязательной молитвой перед едой. Иван уверял, будто общий стол сплачивает, сейчас ни в коем случае нельзя показывать лотарингцам свои превосходство и исключительность: относись к ним как к братьям по оружию, кушай из одного котла. Действенный суворовский метод. Но время к закату, можно пренебречь обычаем.
Славик прогулялся к кухне, оценил готовые блюда, - постный день, рыба. Копченый тунец с пшеном, еще пироги с грибами и капустой. Пшеничные лепешки, мед, сливовое варенье. От запахов в желудке урчит. Сказал, чтобы Самир забрал горшки и принес наверх, в командорские покои.
Да сударь. Как угодно, сударь.
Поднялся по лестнице. Жили медиаторы в кельях рядом с кабинетом командора Пуату - сухие комнаты метров по пятнадцать квадратных, окно-бойница смотрит на юг, оттого ветер с океана в помещения не проникает. Широкие ложа, тюфяки приятно пахнут свежей соломой, одеяла теплые. Неприятно одно: знать, что бывший владелец твоей кровати сейчас может висеть на инквизиторской дыбе двумя этажами ниже.
Зайдя к себе Славик расшнуровал жиппон на груди, стянул его через голову, бросил на сундук. Не холодно, пусть и октябрь. Зетеплил пяток свечей, скоро стемнеет. Вытащил из-под подушки латинское Евангелие: перед сном надо попрактиковаться в чтении.
Рядом, за деревянной перегородкой, грохнуло, что-то уронили. Ваня пришел?
Славик вывернул в коридор, потянул за бронзовую ручку соседней двери.
- Самир? Что ты здесь делаешь?
Сарацин выпрямился. Знаками показал - ничего особенного, господин. Разбираю хозяйские вещи, вот видите мешок? Одежду нельзя хранить в кожаном мешке, сопреет. Разложу как правильно, по сундукам.
Точно: прискакав в Ла Рошель по-военному чистоплотный Ваня настолько увлекся, что о личной гигиене забыл напрочь. Славик позавчера позвал его в баню командорства, растопленную специально для новых господ, но Иван сразу рухнул на постель не снимая одежды сказал, что танки грязи не боятся и мгновенно вырубился.
Сапоги с него пришлось стаскивать, а портянки сразу выкинуть. Ох, забывает кто-то об обязательных инструкциях о личной безопасности, где красочно расписаны последствия кожных инфекций!
Самир все сделал правильно, в соответствии с привычками: любой рыцарь Храма по приезду в командорство побрезговал бы самостоятельно распаковать свой багаж, для этого есть слуги и рабы. Сарацин аккуратно извлек запасной плащ, походный колет темного грубого сукна, шерстяные шоссы и прочие носильные вещи - приходилось брать с собой по два комплекта, на случай дождей.
Разложил возле жаровни: вещи влажные.
Внимание Славика привлек затянутый в холстину предмет, оставленный Самиром на лавке. Ткань расползлась, уголок взблеснул золотистым. Это что такое?
Взял в руки, размотал ткань, схваченную кожаными ремешками.
Господи Боже.
Библия. Том в крашеной цветом запекшейся крови деревянной обложке с накладками золотом и вкраплениями яшмы с рубинами. Святое Писание из личной часовни магистра Тампля Жака де Моле. Точно, на последних листах пометки арабской вязью.
Книгу взял себе Герард Кларенский. В пятницу, тринадцатого числа 1307 года.
- Ничего хорошего сказать не… - полуоткрытая дверь распахнулась во всю ширь. Иван. - Та-ак. Самир, иди на кухню.
Сарацин вопросительно наклонил голову.
- Иди, я сказал. Прочь, отсюда.
Ничего не понявший раб поклонился восточным манером, коснувшись ладонью лба и груди. Почувствовав неладное удалился быстрым шагом.
- Отдай, - Иван забрал у Славика книгу. Положил том на сундук. Прошелся по келье от двери к окну и обратно. Замер. Секунду спустя развернулся на каблуке. Голубые глаза холодные-холодные, две ледышки. - Скажи на милость, зачем ты сюда полез? Начал копаться в чужих вещах?
- Это не я… Тут Самир возился, а услышал, зашел…
- Зашел, - Иван, чье лицо во гневе снова начало превращаться в уродливую морду безумного демона шагнул вперед. Славик на шаг отступил. - Ты ведь умный, у тебя дар. Ты все понял?
- Что?! Да уймись! Что такого случилось?! Ненавижу, когда ты такой! Успокойся, я сказал!
Иван вытащил из ножен дагу, покрутил в пальцах - будто фокусник. Лезвие превратилось в смазанную тень. Молниеносное движение рукой и узкий клинок с броска вошел в зазор между камнями на стене сразу за головой Славика.
- Не ори на меня, - Ваня поморщился, будто сбрасывая одурь. Вновь стал самим собой, усилием стряхнув обличье человека-чудовища. - Пожалуйста. Договорились?
