– Конечно. Но не забудь, что сперва нам придется победить самых жестоких, самых коварных из всех угнетателей.
– Помню. – Фаламеезар вздохнул и пыхнул дымом. Джон-Том инстинктивно отшатнулся, но пламени не последовало. – Мы нанесем удар, чтобы защитить всех рабочих. – Свернувшись огромным котом, он положил голову на переднюю ногу. – Я очень устал. Оставляю сегодняшние дела на тебя, товарищ. – Дракон закрыл глаза и, не обращая внимания на суету, дым и крики вокруг, безмятежно отошел ко сну.
– Спасибо тебе, товарищ Фаламеезар. – Джон-Том отвернулся. Когда он вспомнил жар на своем лице и слепую ярость в глазах дракона, его затрясло.
Друзья с опаской приближались к нему. Лица их выражали смесь облегчения и трепета.
– Какую чертовщину ты пел?.. Что это было за странное заклинание?.. Как это тебе удалось? – Таковы были их комментарии.
– Не знаю, не знаю, не уверен. Слова сами пришли ко мне. Запомнились во время прежних занятий, – пробормотал он, направляясь со всеми к городским воротам.
Ожидавший там Клотагорб поздравил его. Старый маг-чародей протянул руку молодому человеку.
– Деяние истинного чародея, мой мальчик, считаешь ты себя волшебником или нет. Я салютую тебе. Ты спас все наше предприятие.
– Боюсь, что мною двигало прежде всего желание спасти себя самого. – Он не мог глядеть в глаза волшебнику.
– Что мотивы… Существенны свершение и результат. Приветствую тебя – нового члена братства волшебников.
Джон-Том обнаружил, что прохладные пальцы старого волшебника с пылом сжали его руку.
– Наверно, было бы неплохо, если бы ты научил меня этим словам, на случай, если с тобой вдруг что-нибудь стрясется. Голос мой не слишком мелодичен, но я, по крайней мере, буду помнить очень могущественное заклинание; оно наверняка не раз пригодится, чтобы справиться с чудищем.
– Это заклинание годится для сдерживания чудищ разного рода.
Остальные слушали тоже, но слова не оказали на них никакого воздействия. Напротив тушили последние пожары. Излив ярость, Фаламеезар беззаботно похрапывал, восстановив внутреннее спокойствие.
На следующий день после Фаламеезаровой ночи последовало приглашение на Совет. Весьма сникший бобер сообщил, что все нужные представители собрались и ждут.
Джон-Том провел большую часть предшествующей ночи, наставляя Каза в социалистической фразеологии, поскольку на Клотагорба еще раз лучше было не полагаться. То, что кролик решил остаться и последить за спящим Драконом, порадовало Джон-Тома.
Казу вызвались помочь Талея и Флор, это, напротив, расстроило молодого человека. И посему, приближаясь к зданию магистрата, он впал в мрачное расположение духа.
– Мальчик мой, – проговорил Клотагорб, – когда ты доживешь хотя бы до половины моего возраста, то поймешь, что любовь длится, но похоть скоротечна. Ты успел уже разобраться в том, в какую сторону направлены твои чувства, и в силе их? Если ты погружен в первую стихию – от всей души поддерживаю тебя. Если же во вторую – могу лишь выразить сочувствие в связи с подверженностью детским болезням, возникающим по чисто физиологическим причинам.
– Но что делать. – Джон-Том с каждым шагом сердито тыкал в мостовую концом посоха. – Да, физиологически – для меня. Но как вы можете судить об этом? Я слыхал, что черепахам в таких вопросах не свойствен особый пыл.
– И да, и нет. Главное – умственная реакция, потому что только ум способен отличить похоть от любви, но уж никак не тело. Если ты, мой мальчик, позволишь своим гонадам думать за тебя – ты ящерица, а не человек.
– Вам легко говорить. Наверное, за две с лишним сотни лет внутренние огни улеглись.
– Сейчас мы говорим о тебе, а не обо мне.
– Ну хорошо, я постараюсь сдерживать себя.
– Ну, и будь хорошим мальчиком. И еще – перестань выжимать из камней воду.
Джон-Том прекратил налегать на посох.
Мадж вышагивал возле молодого человека. Он купался во внимании, уделяемом ему пешеходами, останавливающимися, чтобы поглядеть на них, в любопытных взглядах из окон. Пог то трепетал крыльями, то величественно взмывал вверх, с безразличием проплывая в воздушных просторах мимо пернатых местных жителей. Хотя Клотагорб уже не опасался подвоха, он все-таки настоял, чтобы мыш держался на полет стрелы от земли. Пог мог отнести весть грозному дракону, по-прежнему безмятежно спавшему возле ворот у пристани.
– Все, присли, сэры. – Бобер остановился и пропустил их вперед.
Они поднялись по каменным ступеням. Вход под аркой с обеих сторон охраняли вооруженные стражники. Они взяли на караул, парадные панцири блестели на солнце, свидетельствуя о потраченном на полировку времени Вмятины на металле говорили о деятельности иного рода.
На небольшой площади возле фонтана жизнь перед городским Магистратом мгновенно вернулась к обычному течению. Джон-Том помедлил, изучая мирные сценки.
Молодая волчица нянчила двоих щенят. Подрастающие зайчата и мускусные крысы заняты были игрой, напоминающей хоккей на траве: они гоняли палками потрепанный череп недавно гильотинированного преступника. Пара седых старцев неторопливо обсуждала политику и погоду: пожилой опоссум свисал с дубовой ветви, а его упитанный собеседник, полный лис в толстом пальто, сидел подле него на скамейке. Разговор шел, невзирая на противоположное положение собеседников в пространстве.
Часовщик и свечных дел мастер, стоя у дверей, обсуждали дела, наслаждаясь неожиданно выпавшим среди зимы теплым деньком. В часовую лавку вошел покупатель, и владелец, облаченный в фартук гиббон, чуть помедлив, последовал за ним, чтобы вернуться к торговле.
Может быть, этот теплый день несет добрый знак, подумал Джон-Том, отворачиваясь от мирной картины. Трудно было представить, что все, кто сейчас развлекался и судачил на площади, скоро умрут или окажутся в рабстве.
Все выглядело просто до невозможности нормально. Казалось, только моргни – и увидишь беседующих стариков, резвящихся мальчишек и девчонок. Да они и были стариками, девчонками и мальчишками – только физиономии покрыты мехом. Главное, что в жилах всех текла теплая кровь. А все прочее – от лукавого.
Он поглядел вперед – в открывшийся перед ним зал. Сейчас они окажутся перед враждебно настроенным, склонным к подозрительности Советом, его придется убеждать в существовании грозящей опасности. Надо бы все-таки овладеть магией, заключенной в его собственном голосе и дуаре. Перед ним сейчас окажутся не преподаватели, нужно будет говорить не о содержании курсовой на какие-то там ненужные исторические темы. Речь пойдет о миллионах жизней. О будущем их мира и его собственного тоже.
