— Не особенно, — отозвалась я. — А что?
— Ты так с ней разговаривала…
— Хм. Очень грубо получилось?
Орсег рассмеялся.
— А тебя это тревожит? Не знаю, как она, а я испугался.
— Я думала, ты умеешь чувствовать эмоции.
— С чего ты взяла?
— Тогда, на суде Заклятых…
Страж снова рассмеялся.
— Тогда я чувствовал, как ты дрожала от страха, догадаться было несложно.
— Ты испортил такую красивую сказку.
— Новую сочинишь, сложно?
— Это вопрос…
Мы оба посмеялись, а потом помолчали. Это оказалось так хорошо — просто помолчать вместе, когда нет нужды разрывать неловкую тишину.
Поразмыслив, я сказала:
— Конечно, она не правдива, хотя, готова спорить, за покупками все-таки пойдет и будет долго хвастаться перед другими Заклятыми.
— Я думал, они это поделят.
— Безделушки — может быть, а вот одежда не каждой подойдет, — пояснила я. — У каждого человека свои размеры. Может, сделают что-нибудь магическим путем или просто снимут копии.
— А почему ты так уверена?
— Девушки — всегда девушки, даже если они умеют колдовать.
— Я не знал.
— Ну тебя!
— Прости, Госпожа. Так ты думаешь, в чем дело? Зачем Ашшас пришла сюда?
Я нахмурилась.
— Давай звать ее обычным именем, даже если нас никто не может подслушать. А насчет причин… Все дело в глубокоуважаемой Судье Биро Итель, твоей дражайшей тетушке.
— Тетушке?
— А как же иначе? Она подослала к нам своего человека, чтобы быть в курсе дел. А, может, и еще зачем-то.
Я испытующе взглянула на стража, хотя в такой темноте могла разглядеть только блеск глаз. Но он промолчал.
— Интересно, как она узнала: я выжила? Чтобы послать за нами свою шпионку надо знать — я жива. Или им Везер Алап сказал?
— Вряд ли, Госпожа. Если вы «побратались» с Аш… Сирк, то она знала: тебе угрожала опасность, но ты выжила. И ты можешь знать про нее то же самое, — добавил страж.
— Прекрасно. Подруга-шпионка.
— Ты всерьез считаешь ее своей подругой?
— Это сложный вопрос. Но она была добра со мной, поделилась Силой и хотела меня защитить. И была в общем-то искренна, что бы ей ни приказывала твоя тетя.
— То есть ты ей доверяешь?
— Почти. Я все-таки считаю: она докладывает все твоей тете. Хотя зла она нам наверняка не желает и не будет желать… Поэтому все дело в том, доверяем ли мы Судье Заклятых. Ты уж прости, но у меня в последнее время сложилось не самое лучшее мнение о твоих родственниках. Они все слишком агрессивные. И всегда есть причины.
Страж промолчал.
— Надеюсь, ты не обиделся. А то извини.
— Это ты меня прости, Госпожа. Я надеялся, все будет иначе.
— Иногда мне кажется: слова, которые мечтает услышать каждая женщина, это не признание в любви, а мольба о прощении, — сухо ответила я. — Но мне не так уж нравится, когда ты извиняешься.
— В общем, я думаю, — произнесла я, когда страж опустил меня на ноги в комнате, — если на Сирк надавить и заставить во всем признаться, то на нее можно будет положиться. Тогда письмо в столицу отправит она. Но сегодня начинать не стоит: мы и так промокли до нитки… Почти.
Куртка стража и рубашка под ней были совершенно сухими, на них даже не натекла вода с волос, а вот ноги… промокли хуже некуда. Теперь еще и кожа башмаков ссохнется, надеть будет нельзя. Да и штаны по колено грязные, да еще мокрые. А вот страж сухой, будто все это время из комнаты не выходил. И чистый.
— Штаны придется стирать, — прокомментировала я. — Как бы это сделать незаметно? У меня и без того с одеждой негусто.
Я, конечно, поскромничала. У меня были с собой церемониальные наряды Заклятой из деревни, платье, подаренное Эрдо, модифицированный вариант миссионерского наряда, рубашка со штанами и даже пижама. А если зайти на почту и притащить в номер оба моих чемодана, то вообще вещи девать будет некуда. Вся проблема в одном: для этого надо выйти из гостиницы, а в моих платьях в городе не покажешься…
— Чего ты молчишь? — окликнула я Орсега, который как-то странно наклонился над моей кроватью.
— Госпожа, это ты положила сюда значок Ленивого Этнографа? — спросил страж, не желая прикасаться к вещи, наполненной враждебной ему магией.
— Я. Только не положила, а кинула. Что-то не так?
— Нет-нет, Госпожа, все в порядке. Я тогда не заметил, а сейчас удивился, как он здесь оказался…
— Я его сюда бросила, когда он мне под руки лез в сумке, — пояснила я, подходя ближе. Было в тоне стража что-то ненормальное. Я взяла значок в руки и задумчиво повертела. Орсег прав — вещицу почему-то неприятно держать в руках. Узнать у Сирк?
— А это всегда здесь было? — поинтересовался страж, указывая на то место, где лежал значок.
— Если ты про покрывало, то скорее всего — да, — съехидничала я. — Есть такая привычка застилать кровати и…
— Нитка. В этом месте вытянута нитка. Это всегда так было?
— Я не знаю… — Я напрягла память. Всех мелочей не упомнишь, но, кажется, покрывало было идеально ровным. Из него никакие нитки не лезли и не торчали. — Мда… подозрительно, — наконец сделала вывод я. — Ты прав, эта нитка торчит, как будто ее чем-то подцепили и выдернули. И может, это произошло в наше отсутствие. Но кому может понадобиться дергать нитки в моей комнате?
Я выронила значок на покрывало и потянулась его подобрать. Это получилось не сразу; когда я все-таки высвободила брошь, из покрывала торчали две нитки.
— Понятно! — обрадовалась я объяснению происходящему. — Он цепляется своей булавкой за нитки и портит вещи таким образом.
— Мне не надо уточнять, что кто-то обыскивал твою комнату? — поинтересовался страж.
— По крайней мере, зачем-то трогал значок, — поправила я. — Нормальные взломщики так себя не ведут: в нем нет никакой ценности, да и не подпускает он к себе чужих, как мне объясняли.
— То есть?
— Если его возьмет в руки без разрешения хозяина кто-нибудь, не носящий такого значка, он уколет наглеца. Но я не вижу здесь пятен крови.
— Тут нет крови, — объявил страж, оглядев комнату. — Я бы почувствовал. А его можно украсть?
— Нет. Даже если у тебя есть такой же, ты его не украдешь. Два шага в сторону — и значок снова лежит там, где ты его взял. Так заколдовывают все опознавательные знаки. Моя брошь-печатка заколдована также.
— Тоже колется?
— И возвращается в случае потери или кражи. Но ведь дело не в том.
— Кто-то побывал у нас и знает: нас здесь не было. Но за нами никто не следил, я уверен.
