На первой странице был отрывок из «Айнулиндалэ», причем нигде не перевранный. Берен справился у эльдар — да, ответил Финрод, текст переведен на синдарин с самой большой точностью, с какой только возможен перевод, и не искажен нигде. Видимо, мелькоровские ingolmor пользовались захваченной где-то книгой Румила. А вот дальше…
— Так не пишут! — воскликнул Аэглос, первым сказав то, что вертелось у всех на языке.
Да, так не писал никто и никогда, не слагал слов таким образом. Так не пишут — так думают, так чувствуют, и тот, кто читает эти строки или слушает их, тут же проникается этой мыслью и этими чувствами, так, словно сам испытал их… Это было почище искусства эльфийских певцов — ибо сотканные ими видения всегда переживаешь, глядя со стороны или за себя самого, а тут сам читатель словно бы становился одним из Валар…
Мелькором…
Берен захлопнул книгу с шумом и так быстро сунул Эдрахилу, словно она обжигала.
— Это колдовство, — сказал он. — Это… Нельзя, чтобы это попало к людям. Эти книги нужно спалить…
— Здесь нет колдовства, — покачал головой Финрод. — В этих книгах нет ничего волшебного. Здесь даже не очень хорошие стихи.
— Стихи? — Берен поразился.
— А разве нет? Я слышал человеческие повести — они звучат не так. Ведь люди так не говорят.
— Мы так думаем, Ном! — для пущей наглядности Берен постучал себя пальцем по лбу. — Ты забыл? Мы так чувствуем! Так выглядят наши мысли, если их вытащить из головы и записать сразу, пока они еще не остыли — а тут наоборот: берут мысли Моргота и вкладывают прямо тебе в голову, понимаешь?
Эльфы переглянулись.
— Вы и в самом деле так мыслите? — удивился Эдрахил. — Так… бессвязно?
— А вы, значит, мыслите как по-писаному?
— Есть два способа мышления — образом и словом. Мы выбираем тот, который удобнее, — пояснил Аэглос. — Но словом мы мыслим не так, как образом. Какой смысл? Эти способы так хороши именно потому что не похожи друг на друга. Здесь же все написано так, как будто кто-то пытался словами изложить образное мышление. Зачем?
— Затем, — процедил Берен сквозь зубы. — Посмотри на меня, Метелица: мы с Морготом на таких ножах, что и мысли о примирении с ним я допустить не могу. Он отнял у меня все, превратил мою жизнь в дорогу по трупам — и что же? Я прочитал две страницы — и уже готов влезть в морготову шкуру! Это колдовство, эльдар, иначе нельзя и сказать! Если вы не можете его распознать — стало быть, это не ваше, эльфийское колдовство и не на вас оно рассчитано.
— Значит, это оружие, — тихо сказал Финрод, листая книгу. — Не менее сильное и страшное, чем меч или самострел. И отковано оно людьми. Против людей.
— Я знаю, кто это был, — Берен стукнул себя кулаком в ладонь. — Черные проповедники. И шли они на юг — шпионить для Моргота и разносить там его заразу.
— Мы догадались, — сказал Эдрахил. — Нам доводилось таких встречать. Они всегда ходят парами — мужчина и женщина. И книжки такие мы видим не впервые.
— Они собираются отравить весь Юг, — заключил Берен. — Боги земные и небесные, они действительно собираются наступать. За год до Браголлах у нас начали появляться такие…
— У нас такие тоже появлялись… — задумчиво сказал Эдрахил. — Но успеха не имели.
— Ха! — Лауральдо приподнял брови. — Я ничего не слыхал об этом.
— Сыновья Феанора — это пугало для них, — объяснил Лоссар. — Они не пересекали Рубежа Маэдроса. А в Хитлум и Нарготронд они ходили так, как будто им там медом помазали. Если государь Финрод был в настроении их слушать, прелюбопытное получалось представление…
— Полагаю, не настолько любопытное, насколько они того желали, — Финрод усмехнулся. — Они эту затею оставили довольно скоро. Решили, по всей видимости, что эльфы неисправимы и занялись людьми.
— Послушайте! — крикнул Айменел, заглядывая через плечо Кальмегила в книгу. — Оказывается, Свет не враждебен Тьме! Ей враждебна какая-то Не-Тьма. А Свету враждебен какой-то Не-Свет!
— О, да… — вздохнул Аэглос. — Надо думать, что вода не враждебна огню, ей враждебна какая-то Не-Вода… Вот только почему-то огонь не может гореть там, где течет вода…
— А голове не враждебна задница, — проворчал Берен. — Ей враждебна не-голова.
Ему отчего-то хотелось казаться грубым. Изысканной, хрупкой красоте слога книги противопоставить грубую насмешку.
— Эльдар, — сказал он. — Это зараза хуже чумы. Давайте спалим ее прежде чем мы добрались до людских поселений — если она попадется на глаза какому-нибудь грамотею, то этого уже не остановишь. Люди любят плескать языком — разговоры о добром Морготе пойдут как пожар.
— Зачем же так торопиться, — возразил Лауральдо. — Не в каждом людском поселении сыщется книгочей. Я вижу эту книгу в первый раз, хотя кое-что слышал о ней. Мне любопытно.
— Ну ладно. Утоли свое любопытство — а потом уничтожь это писание! Нельзя дать ему расползаться среди людей. Поверьте мне, эльдар, я знаю, о чем говорю!
— Берен, — сказал Финрод. — Ты веришь в то, что здесь написано?
— Во что? В то, что Моргот — истинный Создатель, а Единый — тиран? В то, что слуги Моргота были невинными детишками, а с ними расправились так зверски? В то, что их Учитель желает только добра, а нехорошие нолдорские поганцы готовы удавиться, лишь бы ему насолить? Не верю.
— А почему же ты тогда боишься этой книги? Почему считаешь, что поверят другие?
— Потому что люди — дураки и верят складным баечкам, если те играют на их сегодняшнюю потребу. А здесь очень складные баечки, и очень хорошо они играют на сегодняшнюю потребу людей: остаться в стороне от вашей войны. Ничего не знаю, моя хата с краю. А то и с чистой совестью присоединиться к тому, кто уже мнит себя победителем!
— Неужели ты думаешь о людях так плохо? — изумился Кальмегил.
— Я знаю им цену. Каждый ополчится на Моргота только тогда, когда начнут топтать его собственный огород — не раньше. Мы ведь слышали эти песенки и прежде, до Дагор Браголлах: зачем вам, людям, влезать в драку орков и эльфов; они меж собой родня, пусть и истребляют друг друга, а мы лучше позаботимся каждый о своем доме. Князья получили землю от эльфов, а конены — от князей, а бонды — от коненов, вот пускай они и воюют, а наше дело телячье… Тем паче, что Моргот не такой уж плохой, как про него эльфы сказывают: у страха глаза велики. Он нам сам поможет от тех орков отбиться, которых эльфы не добили… Помог, как же!
— Но и до того, как началась война, ты этим рассказам не верил? — Финрод не совсем спрашивал, скорее даже уточнял.
— Не верил.
— А почему?
— Как это почему? — не сразу нашелся Берен. — Эльдар, что ж вы спрашиваете, вы же сами все знаете! Или это вы отняли мой дом? Или руками эльфов убиты Бреголас, его сыновья и мой отец? Или это вы десять лет насилуете нашу землю и наш народ? Или это ваши стрелы, клинки и бичи оставили на мне свои отметины? Почему я верю вам, а не им? Да потому что они убийцы, грабители и лжецы, потому что их руки в крови по локоть, рот полон клеветы, а брюхо — человечины.
