— Он мертв, — спокойно ответил Вепрь, словно прочитав мысли короля. — Я понял это в ту самую минуту, когда узнал, что правительница Города драконоборцев и ее свита покинули Нонг. Мой правитель и друг подло убит во дворце короля Синих озер. Я был уверен, что это ты отправил его на смерть. Я должен был наказать убийцу. Но чем дольше я слушал рассказы слуг и думал, тем больше убеждался, что ты не главная фигура в этой мерзкой и коварной игре. Зачем они спрятали его тело, как ты думаешь?
— Ты с ума сошел, слуга, — глухо ответил Оме, выдержав надлежащую паузу. — О чем ты бредишь? Великого канцлера не могли убить уже потому, что в его жилах течет кровь королей. Кто мог осмелиться на столь ужасное преступление? Ни один подданный моей страны не запятнает себя столь чудовищным злодеянием. Или ты намекаешь, что правительница Ханемли может быть замешана в этом? Наши союзники, конечно, повели себя странно, в одночасье покинув крепость, даже не попрощавшись, но уверен, что у них были на это веские причины. Ты знаешь о результатах битвы на Хмурой реке. Говорят, Младшие перешли в наступление и готовы взять в осаду Город царей. Вот армия и поспешила защищать родной дом. А что до Хельви — я тоже теряюсь в догадках, куда он мог пропасть. Однако, возможно, дело тут не столько в делах государственных, сколько в сердечных? Ханемли — очень красивая женщина.
Произнеся эти слова, Оме не выдержал и швырнул подушку в стену. Он до сих пор не мог определиться, что за чувства вызывает в нем правительница Города царей. Как и все люди, она пугала его, конечно, но и интриговала. Порой, поглядывая на Ханемли во время беседы или за столом, король начинал мечтать не о своей тихой келье в башне замка в Ойгене, а о вовсе невероятных вещах: что, если бы у него была семья и детки, и вечера он бы проводил не в полутемной комнате, запершись от мира, а возле очага, под визг играющих наследников. И чтобы одна милая женщина сидела при этом в кресле и вязала ему берет. Король вздрагивал и приходил в себя. Правительница Ханемли меньше всего производила впечатление женщины, умеющей вязать на спицах.
И всё же мысль о том, что Хельви и Ханемли нашли общий язык за спиной у Оме и бежали в Город царей, задевает меня куда больше, чем бы мне хотелось, подумал король. Безумные идеи отправить к союзникам шпионов или поехать самому связаны именно с тем, что они меня ранят. Отчего маги не хотят отпустить меня в этот поход? Или они боятся, что я вернусь оттуда не тем послушным Омасом, какого они привыкли видеть у своих ног? Боги, почему вы сделали меня таким жалким и слабым!
— У правительницы Ханемли и великого канцлера Хельви растет общий сын, — с некоторым усилием произнес Вепрь, который наблюдал за внутренней борьбой короля. — Мальчику, должно быть, лет одиннадцать. Но даже ради него Хельви никогда бы не покинул Гору девяти драконов и императрицу Сури. Он слишком любит ее и своих детей — наследников престола в империи Младших.
— Правда ли это? — угрюмо удивился Оме. — Но я ничего не знал! Боги мои, как же это могло произойти?
— Во время нашего похода к Морю армагов в поисках драконов мы наткнулись на Город драконоборцев. Он был проклят сильфами, и, чтобы снять проклятие, в городе должен был родиться младенец. Я не знаю почему, но городские ворота открылись перед нами, хотя, согласно заклятию, войти туда могли только сильфы. Они приняли Хельви за сильфа, хотя я точно знал, что он человек. Правительница велела привести его в свой дом. Там его чем-то опоили и отвели к ней в спальню. Думаю, он был потрясен случившимся не меньше нас всех. Незадолго перед свадьбой с Сури он сказал мне: какая разница, что и как часто я думаю о правительнице Города драконоборцев, — суть состоит в том, что я люблю совсем другую женщину.
— А правительница Ханемли как относилась к моему брату после того, как он женился и стал великим канцлером?
— Они стали союзниками. По крайней мере, подписали мирный договор. Что не помешало ей переметнуться к тебе, как только запахло жареным. Я, признаться, раньше тоже не до конца понимал, зачем Ханемли эта война и предательство по отношению к Младшим. Люди Города драконоборцев мирно живут по соседству с некоторыми магическими племенами, например, с гриффонами. Женское желание отомстить и страсть к магическим артефактам, которые она хотела получить любой ценой, — вот чем Ханемли руководствовалась, завязывая отношения с королевством Синих озер. И Мудрые не остановили ее. И я, наверное, могу сказать тебе, почему они этого не сделали.
— Если то, о чем ты говоришь, правда, то мои слуги будут наказаны, — странная тень пробежала по лицу короля, оскорбленного до глубины души. — В конце концов, маги тоже находятся во власти правителя Синих озер. Они утаили от меня часть правды и заставили меня верить в иллюзию. Клянусь, я никому не хотел причинить зла, но чаша моего терпения переполнена. Я больше не могу, Вепрь. Кто-то должен будет ответить за эту ложь, ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, король, я всё понимаю, — бывший алхин казался взволнованным. — Однако, прежде чем ты начнешь править своей страной так, как хотели бы это видеть твои отец и деды, давай разберемся со смертью Хельви. Мой долг друга и вассала не позволяет мне покинуть Нонг, не расквитавшись с убийцей. Впрочем, не только это. Я не хотел рассказывать об этом, и ты станешь единственным, кто знает о нашем обете с великим канцлером. После похода за головой дракона мы с ним побратались.
— Хельви назвал тебя братом?!! — изумленно ахнул Оме, уставившись на Вепря.
— Клянусь, это так. Именно поэтому я требую у тебя выдать убийцу. Если не согласишься, король, это будет означать для меня, что ты знал об убийстве, хотя и не участвовал в нем. Если ты не можешь казнить его, то позволь мне сразиться с ним на поединке чести. Пусть боги рассудят нас. Я хочу убить его, король, пусть это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. Его зовут Аспид.
Омас вздрогнул. Хотя он всё время допускал причастность магов к исчезновению брата, он до конца не мог признаться себе: Мудрые руками Аспида убили Хельви. Король вылез из кровати и на всякий случай проверил, не стоит ли кто за дверью. Напрасная мера — Оме знал, что Мудрым ничего не стоит прочесть мысли человека, а уж тем более сделаться невидимыми и проникнуть в ту самую комнату, где ведется секретный разговор. Он завернулся в теплую меховую мантию и подошел почти вплотную к Вепрю.
— Если хочешь остаться жив, никогда не произноси это имя вслух, — прошептал Оме. — Человек бессилен перед Мудрым. Ты и вздохнуть не успеешь, как тебя будет обнимать смерть. Почему ты обвиняешь этого слугу в столь ужасном преступлении?
