Эрлину и говорить об этом не пришлось. Скоро он уже валялся в траве, играя с тремя детёнышами.
«Ну сколько можно, — заворчал опять Синг. — Когда они так разбалуются, их потом долго не унять. Думаешь, с ними легко? Когда-нибудь сама поймёшь… Твоему приятелю сколько лет? У вас, у людей, самцы глупее самок».
«А ты уверен, что только у людей?»
Наконец все утихомирились. Лайда принялась вылизывать детёнышей, а Эрлин, пригладив растрепавшиеся волосы, сел на траву рядом с Гинтой.
— Как ты её нашла?
— Я тут ни при чём. С ней Синг познакомился. А вылечил её Тамрат, горный тиумид. Она приползла к нему, истекая кровью… Синг, я до сих пор не могу понять, как она добралась до святилища. Ведь ранили её там, в долине озёр. Тоннель взорвали…
«Был ещё один путь в горах, известный только харгалам и линкам, — сказал Синг. — Но его больше нет. Мы с Наутингой пробовали пройти и не смогли. По-моему, там был обвал».
— Жаль, — приуныл Эрлин, когда Гинта передала ему слова сингала. — Значит, я ещё нескоро туда попаду.
— Достраивай своего «Ханга». И опять полетишь над долиной озёр на птице, только уже на железной. Сейчас твой Ард вряд ли смог бы подняться в воздух вместе с тобой.
— Сейчас он меня и не узнает. Он давно уже одичал. Семь лет — слишком большой срок дня птичьей памяти.
Дождя в этот день не было, и ингалины покрывали луг ровным зеленовато-белым ковром.
— Покажи мне статуи близнецов, — неожиданно попросил Эрлин. — Они же где-то недалеко.
Зиннуритовые звери издали сверкали на солнце золотом и серебром, хальционовые фигуры юноши и девушки тоже были чистыми. Видимо, Тамрат регулярно мыл и протирал все четыре статуи. С этого уступа открывался такой чудесный вид, что отсюда не хотелось уходить. Гинта и Эрлин присели отдохнуть — как-никак целый день по горам лазили, Синг и Наутинга устроились рядом, а трое детёнышей беспечно резвились среди зарослей хаганы. Все трое были самцами. Один, золотисто-жёлтый, походил на отца, другой, серебристо-голубой, был точной копией матери, а третий… Синг не преувеличивал, когда говорил, что детёныш, родившийся последним, — самое настоящее чудо. Родился он совершенно белым, потом его шерсть приобрела желтоватый оттенок, а недавно на ней проступил серебряный узор.
— У матери он позаимствовал немного серебра, — сказала Гинта. — А у тебя — золота…
«И ещё ума, — добавил Синг. — Он самый смышлёный. Я решил, что моим детям лучше жить в горах, как и их матери. Охотники туда почти не ходят. А сейчас нам пора вести детей в наше логово. Вам тоже надо возвращаться. Скоро начнёт темнеть».
«Пожалуй, нам сегодня ни к чему возвращаться в Ингатам, — подумала Гинта. — И тут есть, где переночевать».
Она предложила Эрлину пойти в Голубой замок, и юноша охотно согласился. Он познакомился с семейством аттана Сахима совсем недавно, но ему обрадовались, как старому другу.
— Вы просто шагу не можете ступить, чтобы не вызвать какую-нибудь бурю, — сказал Зимир. — Сегодня в Хаюганне опять говорили, что божественные близнецы ожили и со своими зверьми бродят по горам. А значит — быть беде.
— Я привыкла слышать, что в Хаюганне народ не из трусливых, — поддела брата Гинта.
— Так оно и есть, да ведь всегда найдутся две-три заполошные старухи, которые постараются напугать кого-нибудь ещё. Стыдно признаться, но мне самому в последнее время всякие мысли в голову лезут… Ты уже слышала про железных птиц? Одну я и сам видел, когда ездил в Улламарну. Она летела далеко, над пустыней. В сторону гор. Тамошние жители говорят, что иногда эти «птицы» летают и в обратном направлении. Неспроста всё это.
— Беды нам, действительно не миновать, Зимир. Но поддаваться панике не стоит. Мы придумаем, как поскорее с ней справиться. Теперь и у Эрлина есть железные птицы.
— Почему люди боятся близнецов? — спросил Эрлин. — Здесь тоже, как и в Улламарне, считают, что один из них должен быть злым? Надо придумать новую легенду. Красивую и с хорошим концом. Может быть, она и окажется правдой. По-моему, это вовсе не близнецы. Это божественные супруги. Например, солнечный бог и лунная богиня… Почему ты хмуришься, Гинта? Тебе не нравится? Ну тогда пусть будут сын воды и дочь земли. Три тысячи лет они стояли заколдованные — обращенные в камень, а потом ожили, чтобы помочь людям. Мне кажется, я сам являюсь героем древней легенды, для которой осталось придумать хороший конец. Три тысячи лет назад я сделал что-то не то. Сейчас я родился снова и, может быть, сделаю как раз то, что надо.
— Ты о чём? — встрепенулся Зимир.
— Вы, наверное, удивитесь, но я кое-что знаю о своих прошлых жизнях. Три тысячи лет назад я был Вальгамом.
— Тем самым? — округлил глаза Суран, младший из сыновей Сахима.
— Эрлин, тебе уже не восемь лет, — сказала Гинта. — Тебе уже восемнадцатый пошёл. Судьба каждого человека по-своему необычна. Стоит ли рассуждать о своём предназначении, если ты даже не знаешь, что именно ты должен сделать…
— Я должен что-то найти в пещере белой горы, похожей на замок. Возможно, сперва мне следует найти того сантарийского колдуна, который стащил мои чертежи. Не исключено, что он тоже родился вновь и нам суждено встретиться. И окончательно выяснить отношения.
— О чём это ты? — Зимир озадаченно уставился на Эрлина, потом перевёл взгляд на двоюродную сестру.
Гинта молча повернулась, быстрым шагом вышла из зала на террасу, а оттуда бегом кинулась в сад. Она нашла укромное место в цветнике и села на низенькую скамеечку среди аксов, лепестки которых тускло желтели в наступающей темноте. В саду уже кое-где горели фонари. Здесь их не было, но тётя Зилла отыскала её довольно быстро.
— Пойдём в дом, детка. С ужином сегодня и так припозднились.
Гинта не ответила, и Зилла присела рядом, обняв её за плечи.
— Ты же знаешь, нет ничего случайного. Вы всё равно должны были встретиться.
— Он рассказал вам?
— Да. А тебе не мешало бы рассказать ему о себе. Гинта, чего ты боишься? Он не Вальгам, а ты не Диннувир. Вы совсем другие люди. Вы лучше и в чём-то мудрее тех. Он не станет тебя ненавидеть. В конце концов, ещё неизвестно, кто там был прав, а кто виноват. Вы, Эрлин и Гинта, ни в чём друг перед другом не виноваты, но ваши судьбы связаны, и бесполезно пытаться разрубить этот узел.
— Ты права, тётя, — подумав, согласилась Гинта. — И дедушка так же считает… Я расскажу Эрлину всё. Может, это и к лучшему. Может, у него хоть пропадёт желание на мне жениться.
— Вот как? — подняла брови Зилла. — А ты действительно этого не хочешь?
— Я хочу, чтобы это было по любви.
— Любовь иногда приходит со временем.
