ж, я не знаю, пойман он или нет, но действовал он очень убедительно. Заявился, весь такой важный. Угрожал. Дал срок и швырнул контракт.
— Какой контракт?
— Сама полюбуйся. — Судя по шелесту бумаги, София передала договор гостье. — С чего это вдруг банк вспомнил о нас? Как думаешь?
— Все верно, — немного помолчав, ответила незнакомка. — Его направили. Какой-то слишком рьяный Кэндл. Я немедленно разберусь с этим. Выясню кто. А еще отзову тварь.
— Надеюсь. Не хотелось бы лишиться крыши над головой в моем возрасте, — проворчала София. — Ты ведь еще не забыла, что хранится в этом доме и почему оно не должно попасть в руки Кэндлам?
— Не забыла. Но не бойся: Кэндлам осталось недолго — Корделия так боялась врагов извне, что проморгала врага в своем собственном доме…
Клара не поняла, о чем речь, но сейчас ее заботило другое. Оказывается, мать до сих пор ведет тайную войну против Кэндлов и ей помогает в этом кто-то из их домочадцев! Почему же тогда она все скрывает от дочери?.. Уверена, что Клара не поддержала бы ее методов в этой войне? Считает, что она не способна хладнокровно разделаться со всеми, кто живет в том доме, даже с детьми? Что ж, она права…
— Все будет хорошо, София, — заверила гостья, и неизвестно, как София, но Клара поверила — незнакомка действительно знала, что говорит. Не бывает таких глубоких, сильных и уверенных голосов у людей, которые сомневаются в собственных словах или не уверены в будущем. — Я с этим разберусь.
— Поставишь Котла на место? — уточнила София угрюмо. Ей явно претило собственное бессилие. Бывшей Верховной ведьме ковена Кроу было невыносимо сидеть сложа руки и надеяться на то, что ее ученица сделает все за нее. — Спасибо тебе.
— Ты ведь моя наставница, София, — понимающе сказала гостья. — Я не могу тебя бросить.
— Да, дорогая, а весь ковен посчитал иначе, — с ненавистью в голосе ответила София.
— Не нужно горьких воспоминаний. Не сейчас. Я должна торопиться.
— Да, я помню, у тебя нет времени, — проворчала старая госпожа Кроу. — Ты нашла лекарство?
— Нет. Я ищу, София. Но мне уже начинает казаться, что не найду, — гостья разозлилась. Она вновь пошла цокать каблуками по всей комнате. — Корделия-мерзавка отняла почти все мои силы. Ты верно указала мне на нее, София. Это точно ее рук дело.
— Да-да, но я думаю о другом… — пробормотала София Кроу, словно пытаясь перевести тему. — Как ты планируешь помешать Корделии?
— В Крик-Холле собралось множество гостей. Будет нетрудно сыграть на их алчности и амбициях. Корделия до последнего не поймет, что ее планы разрушены. Мне нужно идти, София.
— Конечно-конечно. До встречи, дорогая, — с ноткой теплоты, которой Клара не слышала от матери по отношению к себе ни разу за всю жизнь, София попрощалась с незнакомкой.
— Вызывай только в случае крайней нужды, иначе выдашь меня.
Разговор завершился. Судя по звукам из комнаты, кто-то ступил в огонь, прямо на раскаленные угли.
Клара повернулась спиной к двери и направилась вниз. Она знала, что мать сейчас уберет все следы встречи. Может быть, с чем-нибудь снова переборщит, а может, все сделает верно. Это было неважно. Слишком много всего завертелось, жизнь вдруг превратилась в отвратительное грязное месиво. Клара будто бы опустила голову в лужу и не заметила, как водоворот затянул ее. А еще бедный мальчик… Это ее вина в том, что с ним случилось.
— Глупая, глупая ведьма, — сквозь крепко сжатые зубы корила себя Клара Кроу, спускаясь по лестнице. Она вонзила все пальцы обеих рук в волосы и принялась чесать голову, отчего затряслись вплетенные в волосы катушки ниток. — Если бы у тебя были силы, так нет же — лишь парочка дешевых фокусов. Погубила ребенка! Дура!
И тут она резко обернулась. С яростью поглядела туда, где располагалась комната матери. Клара решительно сжала кулаки, в темно-зеленых глазах появился злой блеск. Пусть она, глупая Ворона, слаба, пусть она — полнейшее ничтожество и тряпка, о которую все вытирают ноги, но она не даст Томаса Кэндла в обиду! Она не позволит этим мерзавцам издеваться над ним!
И для этого ей придется сделать то, чего она боится больше всего.
Багаж Селен Палмер оказался немногим легче, чем саквояж мистера Грина, и, затаскивая все эти сумки и чемоданы на второй этаж, Виктор был подавлен и придавлен — во всех смыслах. Причем не столько тяжелой ношей, сколько нравоучениями и упреками, по большей части совершенно незаслуженными.
Виктор прекрасно понимал маму и обеих теток, которые, едва заслышав уже успевший засесть у него в печенках голос, поспешили убраться из поля зрения гостьи, отправив отдуваться за всех дядюшку. А тот, в свойственной ему манере, вместо того чтобы лично устроить гостью в ее комнате, отдал на съедение плотоядной старухе бедного племянника. При этом Джозеф Кэндл мельтешил вокруг мадам Палмер и ее носильщика, словно обремененный брюшком волчок.
— Ах, какая радость! Какая радость! — щебетал он. — Мисс Селен Палмер, прекрасно выглядите! Как ваше драгоценное здоровье и… Апчхи!
Чихнул дядюшка, разумеется, демонстративно.
— Сгинь, заразный! — старуха шикнула на него и саркастично заметила: — Подхватить простуду в Крик-Холле — что может быть хуже? Разве что сломать ногу на кладбище.
— Ну вы-то с кладбищем на той самой… — ухмыльнулся дядюшка Джозеф, — на короткой ноге. Правая гостевая спальня, — подмигнул он Виктору и, пока старуха набиралась яда, чтобы ответить, уже исчез.
Стоит ли удивляться, что выслушивать гневную отповедь возмущенной до глубины души гостьи пришлось тому, кто волочил чемоданы…
Отделаться от склочной мисс Палмер Виктору удалось лишь спустя час: ему пришлось не только доставить багаж, но и подвигать мебель в гостевой комнате, лично проверить, в порядке ли шпингалеты на всех окнах, сбегать принести из кухни чашку кофе, вернуться и поменять чашку кофе, а затем выполнить еще множество подобных занудных и утомительных требований.
Спускаясь на первый этаж, Виктор подумал, что, пожалуй, на сегодня маминых гостей с него хватит. Лучше всего было бы исчезнуть из дома до вечера, а то так ведь можно невзначай повстречаться и с тетушкой Скарлетт (вот уж с кем встречаться
