Подготовка к поединку заняла какие-то мгновения. Собственно, вся подготовка заключалась лишь в том, что противники приблизились друг к другу и остановились, когда их разделяло не больше десяти шагов. Переф удобнее перехватил копье, Нарив обнажила мечи, и они поклонились друг другу: Переф — держа копье обеими руками параллельно земле и подняв его над головой, а Нарив — широко разведя руки в стороны. А дальше… То, что происходит, пересказать довольно сложно. Руки Нарив окутало то же сияние, как и руки Перефа. Она прыгнула вперед, преодолев одним прыжком разделяющее их расстояние! Змеей бросился ей навстречу наконечник копья Перефа. Я даже не успел вдохнуть — только сердце екнуло в ожидании того, что тело Нарив сейчас затрепыхается на древке копья, пронзающего его, словно вертел. Нет, она увернулась! Не знаю как — смерть, казалось, была неизбежной, но Нарив ловко извернулась прямо в полете. Один из клинков клацнул о древко копья, преградившее ему путь к голове Перефа. Свист второго клинка — жрец снова заблокировал удар. Сверкнув, острие копья проскальзывает в пальце от уха Нарив, снова клацанье клинка по копейному древку и… Противники замерли, будто творение какого-то скульптора. Они стоят вплотную друг к другу, словно любовники, сблизившиеся для поцелуя. Только Нарив стоит вполоборота к Перефу — к противнику обращен ее правый бок. Копье практически лежит на ее левом плече, сдерживаемое левым мечом Нарив. А правый меч… Когда случившееся дошло до остальных, сзади раздались одобряющие крики. Правый меч Нарив приставлен к горлу Перефа! Даже Седой облегченно вздохнул.
— Я признаю твое право, Нарив, жрица Роаса, посвященная Третьего круга Храма мечей, — произнес Переф, и они, пятясь, на шаг отступили друг от друга.
Снова последовал поклон — такой же, как перед началом боя.
— Я свидетельствую о твоем праве, Нарив, жрица Роаса, посвященная Третьего круга Храма мечей, — эхом отозвался Амис, и ему вторит Брот.
— Но я не пропущу этих безбожников, — копье Перефа указало на нас, — в земли Храма.
— Ну-ка, переводи, — быстро сказал капитан. — С чего вы взяли, что мы безбожники?
Переф перевел взгляд с меня на капитана, обратно на меня. Догадался, что я перевожу слова Седого?
— Вы пришли с гор, — чуть помедлив, ответил он, — где живут только гномы и безбожники. Ваши доспехи такие же, как у безбожников. Кем еще вы можете быть?
— В горы я пришла вместе с ними из Южных джунглей, — снова взяла слово Нарив, не давая сказать капитану, который уже открыл рот для ответа, — и клянусь, что к жителям гор эти люди не имеют никакого отношения.
— В Южных джунглях никто не живет, кроме, может быть, остатков эльфов, — покачал головой Переф.
— Слушай, сотник, — снова сказал капитан, — давай договоримся так. Сейчас мы все здесь расслабимся — мы не хотим с вами драться! — и я расскажу тебе нашу историю. А потом уже будешь решать.
Рассказ о наших приключениях не занял много времени. Гораздо больше времени заняли вопросы, которые посыпались неиссякаемым потоком. Вообще, пока я рассказывал (точнее — переводил), у меня сложилось впечатление, что трое, сидящие напротив нас с капитаном и Нарив, не особо верят моим словам. Хотя, честно говоря, я бы тоже не поверил, расскажи мне кто-то подобную историю. Но прямых обвинений во лжи не было. Были вопросы, ответы на которые, думаю, гораздо больше убедили Перефа, Амиса и Брота в правдивости нашей истории. Особенно много вопросов касалось обычных, казалось бы, вещей — нашей жизни до того, как мы оказались на пустынном пляже. Устройство Радонианской империи, жизнь в Агиле и других городах, война с эльфами, и особенно заинтересовались собеседники, когда капитан упомянул магов. Здесь я позволил себе проявить некоторую самостоятельность и для того, чтобы убедить собеседников в том, что мы не имеем отношения к тем, кого они называют «безбожниками», рассказал о Храме Дарена в Агиле. Седой только кивнул и прервал меня лишь тогда, когда мой рассказ затянулся, — я так увлекся, что принялся даже пересказывать Писание, прочно въевшееся в память еще с детства. И хотя полностью пересказать суть мне не дали, думаю, что это сыграло довольно весомую роль в убеждении жрецов. Потом свою историю принялась рассказывать Нарив. И снова мне пришлось переводить — на этот раз для капитана. Снова вопросы, ответы — в большинстве своем о штурме эльфийской столицы…
— В общем, вас мы и искали, — подытожил Седой, когда все уже было сказано. — Мы просто хотим вернуться назад, домой. Нарив сказала нам, что ее Храм посещали маги. Такие же, как те, которые живут на Мерцающем острове. Магия перенесла нас сюда — магия, думаю, может и вернуть обратно. Вот мы и отправились на север искать Храм, где надеялись встретить магов…
Переф, Амис и Брот переглянулись. Словно вели беззвучный разговор.
— В вашу историю сложно поверить, — наконец осторожно произнес Переф. — Но у нас нет доказательств, что вы — безбожники. Нет и обратных доказательств, кроме ваших слов. Поэтому мы не будем сейчас вас убивать. Пусть вопрос вашего будущего решает тот, кому подобает. А я — лишь простой сотник, который командует пограничным гарнизоном и следит, чтобы безбожники не возвращались живыми в свои норы.
— И что дальше? — поинтересовался Седой.
— Дальше… Дальше я свяжусь со своим командиром, и сюда пришлют кого-то из жрецов высшего ранга. — Переф немного помолчал, подумал и добавил: — Или сразу пришлют решение — жить вам или умереть.
— Вот так, значит… — Седой покачал головой.
— Ты пойми, — вступил в разговор Брот, — наша обязанность здесь — убивать всех, кто приходит в эти земли с юга. И вы живы еще только потому, что с вами оказалась наша сестра, подтвердившая свое право в поединке. Такого еще никогда не бывало. И лишь поэтому мы, нарушая приказ, отдаем решение вашей судьбы в руки высших жрецов.
— Понимаю, — кивнул капитан. — Выбора у нас ведь все равно нет.
— Нет, — подтвердил Переф, а остальные согласно кивнули.
— Только я сразу хочу предупредить, — твердо сказал Седой, — что разоружить своих людей я не позволю…
— Мы и не требуем этого, — пожал плечами Переф. — Вы — воины. А Роас позволяет разоружать воинов, только если те сдаются в плен или мертвы. Вы же не сдаетесь в плен?
Капитан захохотал, а трое жрецов снова принялись переглядываться, словно не понимая, что так рассмешило их собеседника. Хотя, может, они и не понимают. Говорил Переф совершенно серьезно, как о чем-то само собой разумеющемся. Они подождали, пока капитан перестанет смеяться.
— Лагерь можете оставить здесь или перенести ближе к руинам, — заявил Переф. — Но с условием, что никто, кроме сестры, не будет приближаться к ним больше чем на двести шагов.
