Всадник возвышался над ней, судя по реплике, из своих. Значит, они победили. Иначе он стоял бы где-нибудь под нацеленными стрелами, на коленях, сцепив поднятые руки за головой. Так держали пленных, пока не уляжется неразбериха, а там кого закуют, с кого возьмут дворянское слово, кого обезглавят на месте. Для более бурных проявлений радости сил у нее просто не хватало. Только лишь по привычке она поискала под покрывавшей его копотью черты лица. Замаскирован он был в лучшем стиле Веноны Сарианы.
— А, это вы, Дю Гран! Отвезете меня в лагерь? — — Да я за этим и послан! Милорд де Камбри с ног сбился, вас ищущи…
— Милорд де Камбри?! — как ужаленная вскинулась Аран-та. — Что с Рэн… Где же король?
— Король ранен и не подпускает к себе никого, требует вас…
— Тяжело?
— Неизвестно, но крови много. Грасе выходил к нему, но сказал, что у него слишком большая очередь на стол, чтобы остановить поток из-за державной дури. Один из нас посмел нарушить приказ, и король убил его. Тут же, без единого слова.
— Поехали!
Дю Гран вынул ногу из стремени, Аранта вскинула себя сзади него на конский круп, и вельможа погнал с усердием верноподданного, которому повезло и чье усердие непременно вознаградится. Почему-то Аранта подумала, что Рэндалл пожалел для него магии.
Все было куда хуже, чем она ожидала увидеть. Поодаль от королевской палатки кругом стояла толпа. Рэндалл в шлеме всмятку, с глазами, залитыми кровью, и, вероятно, почти ослепший, держался в центре, хотя вернее было бы сказать — чуть держался. Левая рука его повисла, с нее потоком в сухую землю струилась кровь. Впитывалась мгновенно, как отметил ее взгляд. В правой он держал мизерикорд. Тело у его ног лежало так, что Аранта, подходя сквозь толпу, хорошо разглядела рану. Удар быстрый и точный, словно змея ужалила.
— Я доставил миледи Аранту, — кричал Дю Гран. — Пропустите миледи Аранту. Государь, она здесь. Государь едва ли что-то видел.
— Это я, — громко сказала Аранта возле самого его уха, стараясь не думать о мизерикорде. Услыхав ее голос, Рэндалл бросил кинжал.
— Идиоты, — пробормотал он в наустник. — Ну почему кругом всегда одни идиоты? Наконец-то…
Он навалился на ее плечи всей своей усиленной доспехами тяжестью.
— Не подходите, — предупредила Аранта тех, кто ринулся помочь. — Королю неугодно.
Бог знает как, но она довольно скоро доволокла его до палатки, сэр Эверард отдернул полотнище, отделявшее рабочую часть помещения короля от его спальни, и на этом его попросили удалиться. Рэндалл обессиленно рухнул в кресло,
Аранта торопливо разрезала ленты шлема, деформированного ударом, и не без усилий содрала его у Рэндалла с головы изумлением обнаружив, что он небрит. На счастье.
— Булава, — хрипло пояснил он, указывая на шлем. — Да брось ты. Рука хуже. Посмотри, не задета ли жила. За саблю пришлось хвататься.
Тыльная сторона перчатки была кольчужной, а ладонная — кожаной, лишь кое-где укрепленной крупными стальными кольцами, и распоротая полоса тянулась от пальцев до запястья. Удар был смягчен накладками, однако силен настолько, что вмял их в плоть. Аранта наложила жгут, вымыла руки в тазу, подставленном к входу услужливым ординарцем, и передала с ним для Грасе заказ на перевязочное полотно, корпию, кровохлебку, хирургические иглы и нити.
— Арбалет захвати, — крикнул вдогонку Рэндалл. — Заряди его. И вина красного, горячего. Побольше.
Вино — это хорошо. Вино — это правильно. Вино способствует кроветворению и оживляет члены. Аранта после всего и сама бы не отказалась. И спать, спать, спать…
— Он был весь в моей крови, — рассказывал Рэндалл, пока она вдевала нити в иглы. — Я вынужден был его заклясть. Выкрикнул ему прямо в вытаращенные глаза: «До тех пор, пока ты не сражаешься!» И тут же снес ему башку. Вряд ли он что-то понял. А лучше у меня на всем скаку все равно бы не придумалось. Согласись, если бы во вражеских рядах объявился некто, обладающий нашими способностями, это могло бы спутать нам все карты.
Болтливость его была истерического свойства. Иначе и быть не могло. Он только что выиграл дело всей своей жизни. Вполне справедливо, что он испытывал сильнейшее возбуждение.
— Ты ведь ничего не почувствуешь, верно? — спросила Аранта, подступая к нему с иглой. Рэндалл поглядел на нее с любопытством, заставившим ее забыть, что он на десять лет старше и много опытнее в применении магии.
— Стоит проверить, верно? Ведь интересно, как действует друг на дружку наша кровь?
Кажется, он заснул, сраженный усталостью, прежде чем она кончила шить. Справедливости ради следует сказать, что делала она это медленно, аккуратно, чтоб покрасивее, не откликаясь на вопросы, которые время от времени задавал ей через дверь милорд де Камбри. Чуть только приоткрыл глаза, когда она переваливала его с кресла на постель.
— Возьми арбалет, — еле выговорил он. — И сажай стрелу в каждого, кто сунется, пока я буду без чувств. И так до тех пор, пока не прекратится кровотечение.
Он, кажется, забыл и думать о том, что ей тоже хотелось бы закрыть глаза и провалиться в теплую, уютную, безопасную тьму. Впрочем, она вполне отдавала себе отчет в том, что его магические силы истощены не менее, чем физические, и что нет никого другого, кому бы он смог доверить свой сон.
И все же глаза ее слипались, и непослушными пальцами она цеплялась за арбалет, лежавший на коленях, словно он один связывал ее балансирующий на грани сна и бодрствования дух. Занавесь шевелилась, словно там, за нею, в рабочей комнате кто-то ходил вперед и назад. Она даже знала — кто. Милорд де Камбри, больше некому.
Когда он решился и отдернул занавесь, она подняла арбалет на уровень глаз.
— Сэр Эверард, он велел мне всадить стрелу в любого, кто перешагнет порог. Тот, — она мотнула головой в сторону места, где когда-то лежало давно уже убранное тело, — человек мог бы засвидетельствовать вам серьезность приказа. Рэндалл никак не исключил вас. Простите.
— Я знаю, в чем дело, — ответил он ей от входа. — Я к нему не притронусь. Я вообще-то к тебе. Если хочешь, я сяду в дверях, тогда тебе не придется ослушаться приказа… или объясняться с ним по поводу моего трупа.
Она пожала плечами. Ей и вправду было бы весьма неприятно разбираться с Рэндаллом и его придворными, на каком основании она всадила сэру Эверарду болт в кругленькое брюшко. К тому же он ей нравился.
— Тогда поговорите со мной, милорд, — смиренно попросила она. — Иначе, боюсь, я засну. Что, Констанца наша?
Он молча кивнул.
— А Брогау? Он в плену, или его кто-нибудь убил?
— Ни то, ни другое. Бежал с семьей и близкими челядинцами в свою Марку, в Хендрикье. Запрется, должно быть, в стенах Эстензе, объявит суверенитет и станет держаться в своих границах… покуда сможет. Так или иначе, это уже ничего не решает. Мы взяли Ягте Сверренсена, его коннетабля. Неужели это имя ничего вам не говорит?
