Башни этого невероятным образом удерживаемого города сливаются с бледно-голубым небом и льющими свой свет совершенно неузнаваемыми плеядами дневных звезд. На башнях движутся небольшие фигуры, тонкие и очень яркие.
А хирузет излучает голубой, бело-голубой и сверкающий, как алмаз, свет. Этот свет задевает глубокие инстинкты: стремление к садам, к островам, куда никогда не приходит темнота, к миру, совершенно иному, чем этот, пронизанный невыносимым огнем и светом.
И одна из нас говорит : «Вот город наших врагов. Тебе хватит смелости сделать это?» А другая отвечает : «Я могу, я делаю и сделаю это».
Мы довольно долго стоим и смотрим, как слабеет свет солнца, падающий на город, как наступают и отступают сумерки. Солнечный свет освещает пространство под городом, лежащее между ним и морем. Выше, миля за милей, тянутся башни, мосты, улицы, зубчатые стены, купола, фонтаны. Сейчас Город Над Внутренним Морем лежит как мечта из камня под звездами столь яркими, что они сливаются друг с другом, пылая в небе подобно белому фосфору. Небольшие светящиеся сферы висят гроздьями под навесами крыш или мерцают как сигнальные огни для идущих на посадку пилотов. У основания одного из этих огромных пролетов, который одновременно — мостовое сооружение, ведущее вверх, в город, стоим мы, а хирузет охвачен слабым живым свечением.
Поскольку мы вошли в город, здесь будет пустыня. Поскольку мы вошли в город, великое подвергнется разложению, их тела будут лежать непоглощенными…
…поскольку мы вошли в город. Мы — несущие смерть. Как мы войдем?
И я вижу ее лицо, озаренное светом звезд, кожу цвета золотоносного песка, белую гриву, вижу глаза, желтые, оттенка детской невинности и цветов. Она опускается на колени на холодную землю. Перед нею пролет и арка моста.
— Иди и кричи: Зилкезра мертва, Зилкезра из Верхних Земель мертва и разлагается, а тело ее не должно лежать непоглощенным. А когда ты придешь к первым воротам, кричи это, и они вышлют людей Сантендор'лин-сандру, чтобы отнести меня домой и предать мою плоть обряду. Кричи это и у вторых ворот, и в город пошлют известие о том, что все могут видеть, как я вхожу, а вся раса рабов и человеко-животных будет заперта внутри стен, и так я пройду в город. А когда ты минуешь третьи ворота, кричи — и придет сам Сантен-дор'лин-сандру, Повелитель Феникс, чтобы сделать то, что необходимо для того, кто его крови, и так я пройду в город, и так умрет этот город.
Я спрашиваю:
— Ты решилась на это?
— Я как и все мы: у меня нет родных, и никто не последует за мной. Я решилась убить моих врагов. Ты сделаешь это?
— Я могу, я делаю и сделаю это.
И я иду вверх по наклонному пролету из хирузета, по одной из опор города. Подо мной нет ничего, кроме камня и воздуха. И у огромной арки нет никого кроме рабов, этой расы, которую мы вывели, влив нашу кровь в ночных охотников из северных топей: с когтистыми руками, грубыми гривами, с полупрозрачными кожистыми перепонками на глазах. Они закрывают лица, завидя того, в ком течет Золотая кровь. Я говорю:
— Зилкезра мертва, Зилкезра из Верхних Земель мертва и разлагается, а тело ее не должно лежать непоглощенным.
В это время, когда идет война, ворота закрыты, и в ночном небе не рыщут воздухолеты. С моря дует холодный ветер. Наконец приходит охрана первых ворот, женщина Золотой крови:
— Входи в город, кровная родственница Сантендор'лин-сандру. Вноси эту мертвую плоть в город, и будет сделано то, что должно быть сделано. Но прости нас за то, что мы забираем у тебя мантии и оружие.
Она зовет наших людей (раса рабов не должна прикасаться к нашим телам), и шестеро приносят похоронные носилки, кладут на них обнаженное тело Зилкезры, которое не двигается, не дышит и не говорит. А я иду рядом нагая, пока они несут тело в город, ко вторым воротам.
Здесь мало светящихся сфер, и здания вокруг нас, закрывающие небо, стольмассивны, что я знаю: мне вряд ли видна их десятая часть.
— Зилкезра мертва, Зилкезра из Верхних Земель мертва и разлагается, а тело ее не должно лежать непоглощенным. Пусть люди нашей крови придут и видят, как ее несут домой, в залы Сантендор'лин-сандру.
Начальник охраны вторых ворот — молодой человек, говорящий со своими стражниками. Я вижу их, идущих вперед по темным улицам. Звуки их шагов отдаются двукратным эхом: это смутное воспоминание о пространстве, что находится под нами, между городом и морем. Начальник охраны говорит:
— Входи в город, кровная родственница Сантендор'лин-сандру. Вноси эту мертвую плоть в город, и он сделает то, что должно быть сделано. Но прости нас за то, что мы связываем вам руки и заковываем ноги, живые и мертвые.
И так мы проходим в Город Над Внутренним Морем: шестеро Золотой крови, держащие носилки, Зилкезра, которая не двигается, не дышит и не говорит. Ее руки и ноги связаны шелковистыми шнурами, а мои — закованы в железо, в это время, когда идет война. И, идя следом, я вижу, как на огромные террасы и марши лестниц, ко входам на широкие улицы и на мосты длиной в семь пролетов выходят люди, чтобы наблюдать прохождение процессии. Они — истинные Золотые, с белыми гривами, пламенеющими в ночной прохладе, и золотыми глазами с холодным взглядом смерти.
У третьих ворот я кричу:
— Зилкезра мертва, Зилкезра из Верхних Земель мертва и разлагается, а тело ее не должно лежать непоглощенным. Пусть придет Сантендор'лин-сандру, чтобы сделать то, что должно быть сделано.
И открываются третьи ворота, впуская нас в город в городе, где почти нет света, в паучье сердце и логовище Повелителя. Я следую за носилками по широкой и длинной лестнице к террасе перед резными дверьми, колоннами и входом, погруженными в темноту. Там они ставят носилки, и она лежит без движения, бездыханно и молча: цветные пятна разложения уже заметны под поверхностью ее кожи.
От светящихся серо-голубых хирузетовых стен отражается эхо. Звучит древний язык Золотой Империи. Я вижу, как стражники отступают от носилок, а она лежит лицом к холодным звездам: Зилкезра из Верхних Земель, сестра Сантендор'лин-сандру.
Против воли наши уста вторят ему, вторят по принуждению. И вот Сантендор'лин-сандру: высокий, стройный и сияющий, похожий на белое пламя, и глаза его желты, как лето, желты, как солнце на Внутреннем Море. Он стоит в тени колонн.
Я кричу, возвышая голос:
— Зилкезра мертва, Зилкезра из Верхних Земель мертва и разлагается, а тело ее не должно лежать непоглощенным.
