Интересно, думаю, а Трофим, приятель мой бородатый, тоже титулом щеголяет? Как-то не похоже. Впрочем, ему хоть принца присвой — как старым пнем был, так и останется. Пережиток прошлого ходячий или… как же капитан говорил… а, вспомнил, реликт.
Клименко «Казбек» свой докурил, на бычок тоскливо полюбовался, затушил его о бронзовую чернильницу — красивая такая чернильница, в виде черепа, только не человеческого, а кого-то… с вытянутой мордой и зубами, — вздохнул и снова в стол полез.
У меня прямо сердце екнуло. Ну как он мне еще какую гадость добудет? Орден Святого Овса… с поднос размером.
Обошлось. Вытащил он рулон холста потрепанный, расстелил на столе.
— Вот, — говорит, — любуйся, разведчик.
Я сперва было подумал, что это он мне картину показывает. В самом деле — по краям виньеточки узорные, а в середине чего только нет — и замки крохотные с флажками, рыцари конные, в правом верхнем углу дракон — очень похоже! — летит, крылья растопырив. А еще — чудища какие-то горбатые с дубинами, зеленые фигурки с луками, башня вроде маяка и рядом — фигурка в синей рясе. Ни дать ни взять — произведение средневековой живописи.
Потом только увидел розу ветров — и дошло.
— Карта?
— Она, родимая, — говорит комбриг. — Вот и прикинь, ваше сиятельство разведчик, как по такой вот карте воевать. Они ж ее составляют… ладно еще, расстояния в днях пути, это еще хоть как-то пересчитать можно… так ведь достоверных данных, особенно по Загранице, — раз и обчелся! Даже без «два»! Здесь, по слухам, драконы водятся, тут болотная нечисть город основала… источник информации — астрологи! Представляешь?!
— Странно, — говорю. — В замке Лико меня очень даже неплохо по той стороне ориентировали. Да и поп тамошний, отец Иллирии… не знаю, по звездам он гадал или на кофейной гуще, но наводку на черного колдуна дал — любо-дорого, хоть штурмовую авиадивизию наводи.
— Это тебе, — морщится Клименко, — повезло. С попом. Вообще гадания эти через раз полным бредом оборачиваются, а каждый третий — еще и вражеской дезой на поверку оказывается. В таких условиях войну планировать, — комбриг руку поднял и себя по горлу ребром ладони чикнул, — хуже некуда.
Я уж начал понимать, к чему он клонит.
— А посему, — заявляет комбриг, — назначаю я тебя, граф старший сержант Малахов, командиром отдельной разведывательной Ее Высочества роты.
Ну что тут скажешь?!
Вообще-то я собирался заявление на курсы комсоставские подавать. Мне и старший лейтенант Светлов советовал, и старшина Раткевич подсобить обещал. Да так и не собрался. Все тянул — еще раз, еще на этот выход схожу, а после точно подам… если живыми вернемся.
Неправильно это, конечно, было. Не по-комсомольски. У меня и образование, и опыт… командирский в том числе. Пусть всего две недели, но ведь вывел я тогда, в 41-м, взвод из окружения! Вывел! А двое лейтенантов из нашего батальона людей положили, и сами легли… даром что кадровые были. Встал, руку к виску кинул:
— Слушаюсь.
— Да сядь ты… — сморщился комбриг, — вот ведь… неугомонный.
Сел. Молчим. Клименко было к пачке потянулся. Опомнился, руку отдернул.
— С людьми здесь, сам понимаешь, напряженка, — говорит он наконец. — Война-то идет черт-те сколько, да еще дворяне эти со своим вассалитетом замучили. Чтобы нужного человека из чьей-нибудь дружины выдернуть, целое представление устраивать приходится. К канцлеру идти, а то и к Самой на поклон. В Приграничье с этим попроще, тут дворянство, в основном, служивое, вроде твоего Лико, гербы себе потом и кровью заработали, эти с пониманием, так ведь у них тоже каждый на счету. А из центральных провинций прут, родовитые да знатные… крысы тыловые, за каждым обоз с прислугой на полверсты.
Видно, что человеку давно уже выговориться было не перед кем. Ладно, думаю, мне-то что, меня меньше не станет, пусть плачется. Главное, чтобы дело было. Он же понимает, что в разведку абы кого не сунешь.
— Это я говорю, чтобы ты особо рот не разевал.
— Да я, товарищ комбриг, понимаю, — говорю.
— На егерей Виртис лапу наложил. — Комбриг принялся будто бы сам с собой вслух рассуждать. — Кардинал Кладо, преосвященство чертово, опять же… шустрит, сволочь. Так под себя гребет — палец дай, руку по локоть заглотает. Да и другие господа не дремлют. Прошлое пополнение за день растащили так, что любо-дорого.
— Мне бы, товарищ комбриг, — говорю, — желательно старшину толкового. Чтобы всякие хозяйственные вопросы с местными мог на себя взять.
Я бы, конечно, с превеликим удовольствием Арчета на эту должность затребовал, но после того, как комбриг речугу свою задвинул, неудобно как-то было. Тем более что и в самом деле — грех такого бойца на тыловой должности держать.
— Эльфы хороши, — продолжает рассуждать комбриг. — Видел я их в деле, довелось. Впечатляет. Но столковаться с ними — мозоль на языке натрешь, да и потом… понятие о дисциплине у них не то чтобы напрочь отсутствует, но… очень уж оно у них своеобразное.
— А с оружием, товарищ комбриг, — тихонько так спрашиваю, — как будет?
Вот тут товарищ Клименко крепко задумался. Оно и понятно — с одной стороны, как бы надо, а с другой — нам же с ним на ту сторону идти. Ну как сгинем — а ведь тут каждый ствол даже не на вес золота — дороже. Опять же, я в этом аспекте выгляжу форменным куркулем — «ППД», «шмайсер», «ТТ» с «парабеллумом», у рыжей — «вальтер» и винтовка из полуторки — вот, думаю, кстати — в полуторке-то кисет с махоркой был. Сделаю товарищу комбригу презент — глядишь, еще чего полезного в хозяйстве подкинет. А если еще «Аризону» с его крупнокалиберным присчитать, так по местным меркам я и вовсе выхожу сам себе отдельный танковый батальон. Да что там батальон — корпус!
Ага. Только бы башню этому… отдельному танковому да гусеницы.
— Оружием… поможем, — говорит комбриг. Только вот уверенности у него при этом в голосе не ощущается. — У нас тут тоже, сам понимаешь, не завалы, а с боеприпасами так вообще… в ближайшие, — усмехается, — два-три века устойчивого подвоза не предвидится. Выкручиваемся помаленьку… ты еще на эти художества наглядишься.
Полез он снова в стол, вытащил очередной свиток, поплоше — ленточка всего одна, и печать тоже не очень, обычная коричневая. У меня, правда, все равно опять шерсть на загривке дыбом встала.
— Вот, — говорит, — приказ о выделении тебе десятка из последнего пополнения. Самому читать не советую — ты пока к местным выражениям не привычен, а наша канцелярия такие перлы выдает, что и меня порой дядька Кондратий хватает. Отдашь его графу Леммиту… заодно и про старшину спросишь. С ходу он тебе, конечно, толкового полусотника из-под земли не родит, так что лучше проси десятника. Сам его и повысишь. Власти у тебя теперь на это хватит, зато человек тебе по гроб обязан будет. Опять же… если десятник хорош, так и люди у него не последние.
