— Эта сабля то ли заколдована, то ли проклята, — пробормотал он. — Я и сам в свое время испытал ее удар.
Чейн указал на Тибора, одиноко стоящего в прихожей.
— А что ты скажешь о его горле? Арбалетный болт не может нанести такую рану одному из нас.
— Ну, это простой трюк. Наконечник вымочили в чесночной воде, а для нас это яд. — Торет обессиленно закрыл здоровый глаз. — Отправь Тибора наверх спать, а потом вернись и помоги мне.
Не Чейн должен был бы помогать ему, не Чейн, а Сапфира. Весь остаток этой кошмарной ночи, когда они крадучись пробирались по городу домой, Торет только и представлял себе прекрасное, полное сострадания лицо Сапфиры… Сапфиры, которая облегчит его мучения, позаботится о нем, как он прежде позаботился о ней.
Торет ощутил, как сильные руки подхватили его, помогли встать и, собравшись с силами, оттолкнул Чейна.
— Отправляйся к себе, спать.
— Хорошо… хозяин, — чуть помедлив, ответил Чейн. Торет добрел до лестницы и ухватился за перила.
С трудом одолевая ступеньку за ступенькой, он утешал себя надеждой, что сон и свежая кровь сумеют восстановить поврежденный глаз. Полукровка, в конце концов, пользуется обычным оружием, а не зачарованным — так что время и чужая жизненная сила совершенно исцелят все его раны. И все же когда Торет увидел, что дверь в спальню Сапфиры заперта, он невольно подумал о том, что не все на свете раны подлежат исцелению.
И, один-одинешенек, отправился в свою комнату.
* * *
Погруженный в размышления, Вельстил сидел за столиком в своей спальне. У изголовья кровати, в матовом шаре, который покоился на чугунной подставке, безостановочно плясали три искорки, и только этот скудный свет и озарял комнату. У Вельстила не было вещи старее этой — первой, что он сотворил за долгие годы изучения магии. Давно это было… слишком давно.
Сплетя пальцы, он рассеянно водил по правой ладони обрубком левого мизинца. Его безупречный план воплощался в жизнь далеко не так гладко, как хотелось бы. Ланджов вот-вот откажется от услуг дампира, а уж такой возможности Вельстил даже и не предвидел. Магьер — превосходная, единственная в своем роде охотница на вампиров, и одно это уже должно бы перевешивать с лихвой все ее недостатки — даже в глазах таких, как Ланджов. По крайней мере, так считал сам Вельстил.
Вдобавок это ничтожество Крысеныш — или Торет, как он сейчас себя именует, — оказался на деле далеко не таким достойным противником, как рассчитывал Вельстил. Магьер нужно побольше упражняться, набирать боевой опыт. Она должна уметь справляться с самыми различными противниками и при этом не забывать, что более древние вампиры могут обладать особыми умениями и свойствами помимо тех, что присущи всем Детям Ночи. Слуга Крысеныша Чейн явно балуется чародейством, а может, и не только балуется, и все-таки Крысеныш, имея под рукой такое подспорье, ухитрился свалять полного дурака!
Вельстил откинулся в кресле, изнеможенный до крайности. Вот уже несколько дней, используя собственные методы, он обходился без сна — чтобы не встречаться с безымянным повелителем своих сновидений. Однако прежде чем снова приступить к делам, ему следует хоть немного отдохнуть. Вельстил встал, убедился, что дверь заперта, и обессиленно рухнул на кровать.
Обстановка комнаты не вызывала у него ни малейшего интереса. Самый обыкновенный трактир, вполне подходящий, впрочем, для постоянного посетителя «Рыцарского дома», но Вельстилу за минувшие годы довелось повидать слишком много трактиров, и с недавних пор все они в его глазах выглядели одинаково. Запустив руку в дорожную сумку, лежащую под кроватью, он извлек оттуда оловянный сосуд, отхлебнул его содержимого и тихонько забормотал заклинание. И закрыл глаза, твердо намеренный не видеть сновидений, а только отдохнуть и освежиться.
Вот только он слишком долго обходился без сна.
Мир вокруг него колыхался, перекатывался бесконечными волнами — словно бесконечные песчаные дюны надвигались со всех сторон на Вельстила, грозя похоронить его под собой, только дюны были черные и состояли вовсе не из песка. Движение понемногу замедлилось, окружающее обрело четкость, и то, что казалось мельчайшими песчинками, обернулось бликами света на бесчисленных черных чешуйках. Чешуйчатые дюны стали кольцами гигантской змеи, окружавшими Вельстила со всех сторон. Кольца медленно шевелились, сокращались, двигались, и не было им ни начала, ни конца.
— Где? — спросил Вельстил. — Где оно? Так много минуло лет… десятилетий, столетий. Стал ли я ближе к цели?
Эти же вопросы он задавал каждый раз.
«Высоко… там, где холод… там, где лед… — проник в мысли нечеловеческий шепот. — Древние хранят… древнейшие из некогда бывших…»
— Как я найду его?
Как всегда, он пытался за бесконечными шевелениями гигантских колец разглядеть искомое — и все же до сих пор не знал, как оно выглядит, знал лишь то, что нашептал ему обладатель бесчисленных чешуйчатых колец.
Некая драгоценность — единственная в своем роде и давным-давно забытая этим миром. Средоточие божественной сути, которая освободит его от нынешнего существования. Разум Вельстила слился с размеренным колыханием гигантских колец.
«Древние».
Вельстил не знал наверняка, но подозревал, на что намекает ему бестелесный всепроникающий шепот. Именно для битвы с этими стражами он и готовил Магьер. Она безусловно как нельзя более подходит для исполнения этой задачи.
Бесконечное перекатывание чешуйчатых колец истощало силы Вельстила, однако он не спешил покидать зыбкое пространство сна. В его сознании эхом отдавались слова. Вельстил не знал, порождены они его собственными мыслями или же нашептаны его безликим покровителем.
«Сестра мертвых поведет тебя».
Сгэйль подошел к концу квартала, расположенного вне третьей крепостной стены Белы. Сняв плащ, он надел его подкладкой наружу. С этой стороны плащ был темно-голубого цвета — неброско, но, по крайней мере, не так однотонно, как серо-зеленая одежда эльфа. Черты его лица и так, скорее всего, будут бросаться в глаза прохожим. Затем Сгэйль разобрал свой лук и припрятал его составные части за поясом.
На улице было довольно людно, но поскольку Сгэйль прикрыл нижнюю половину лица шарфом, ему удалось не привлечь ничьего внимания. Он замедлил шаг, приближаясь к воротам в крепостной стене.
За поднятой чугунной решеткой стояли четыре стражника в белых сюрко.[1] Стражники зорко оглядывали каждого, кто хотя бы проходил мимо ворот, и так же пристально посматривали по сторонам несколько людей в штатском. Наверху стены, между зубцов, тоже расхаживали стражники. Такого обилия стражников Сгэйль не ожидал, и ему оставалось только гадать, что именно вызвало этот приступ бдительности.
