Ответом ему было глухое ворчание, доносящееся из-за каменной кладки.
Встав на стул, Тильт достал с полки свернутые в трубку бумаги, разложил их на столе. Несколько раз перечитал написанные им строки, а потом взялся за перо.
Он сделал Ферба послушным и неуязвимым. Он дал ему силу пяти троллей, но на всякий случай лишил его возможности двигаться. Он отнял у него страх и вернул ему память. Он много чего еще сделал – исписал мелким почерком двадцать листов и маленький бумажный огрызок. На это у него ушло тридцать ночей.
– Ты должен вести себя тихо, почтенный Ферб, – каждое утро наставлял своего соседа Тильт. – Сейчас ты не можешь двигаться, но это временно. Скоро мы выберемся отсюда. Вместе. А пока продолжай притворяться мертвым.
Ферб мычал за стеной, сопел, взрыкивал. Он словно хотел сказать что-то, да никак не мог совладать с онемевшим языком.
– Не шуми, – выговаривал ему Тильт. – Нельзя, чтобы тебя кто-то услышал.
Ферб, наверное, это понимал. Потому обычно он вел себя тихо. Но оживал, стоило Тильту с ним заговорить.
А не разговаривать Тильт не мог. Он не был уверен, что сумел изменить Ферба так, как задумывал. От ожившего мертвеца ожидать можно всякого. Вдруг он только одного и желает – вырваться да и перегрызть писцу глотку, хлебнуть его горячей крови.
– Ты ведь все понимаешь, о чем я говорю? – вопрошал Тильт. – Ты ведь со мной заодно?
Он с замиранием сердца ждал ответа. А Ферб рычал и хрипел, тщась что-то высказать. Однажды Тильт решился.
– Я выну один камень, – громко сказал он, прислонившись лбом к кладке. – Сверху. Нам не нужно будет кричать, чтобы слышать друг друга. А еще… Еще я хочу на тебя посмотреть…
Незатупляющийся, неломающийся нож легко крошил застывший раствор – и все равно Тильт взмок, выковыривая из кладки неровный каменный обломок размером с голову ребенка. Работать под потолком, подняв руки, было нелегко. Но писец справился. Камень поддался, сдвинулся. Тильт подцепил его ножом, осторожно вынул, опустил на пол.
Из черной дыры пахнуло тленом.
У Тильта закружилась голова. Он отошел, сел на угол лежака, отдышался. Взяв со стола подсвечник, вернулся к стене. И понял свою ошибку – он не мог заглянуть внутрь – слишком высоко была расположена дыра, чересчур близко к потолку.
Зато теперь можно было разговаривать, не повышая голос.
– Я здесь, Ферб. Ответь мне, скажи что-нибудь. Я хочу быть уверенным, что ты все понимаешь.
Замурованный разбойник захрипел, засипел. Теперь его голос звучал гораздо отчетливей, и Тильту даже показалось, что он разобрал несколько слов.
– Убьют… – пытался выговорить Ферб. – Озеро… Спеши, мастер…
– О чем ты? Я не понимаю… – Тильт подумал, что он мог бы попытаться своим искусством улучшить речь разбойника. – Давай поговорим позже. Завтра… – Он внимательно осмотрел кладку, решая, с какими камнями ему будет легче справиться. – Или послезавтра. Доверься мне, Ферб. Я вытащу тебя отсюда.
Он поднял камень, намереваясь вернуть его на место. И замер. Ему в голову пришла странная идея.
Странная, но такая привлекательная. Такая интересная…
Тильт положил камень на письменный стол. Покрутил, рассматривая его со всех сторон. И взялся за перо.
Он работал весь остаток ночи, а под самое утро его сморил сон. Тильт задремал, устроив голову на сплетенных руках. Он не видел, как описанный им камень шевельнулся и как с него, тихо щелкнув, слетели тонкие острые чешуйки.
Оживший камень открыл глаза и уставился на своего хозяина.
Тильт крепко спал.
Его не разбудило даже появление траллана с кипой книг. Здоровенный варвар потоптался немного возле стола, не решаясь беспокоить молодого мастера, поскреб затылок и, оставив книги, на цыпочках покинул темницу.
Тильту на счастье, траллан не заметил черную дыру в кладке под самым потолком и не обратил внимания на лежащий среди бумаг угловатый неровный камень.
Тонко и противно звенели комары. Из плотной тьмы на свет фонаря вылетали ночные мотыльки и бились о мутное горячее стекло.
– Здесь осторожней. – Грифф придержал Гая. – Спуск крутой, а трава мокрая.
Гай шел почти вслепую. Фонарь высвечивал лишь небольшое пятно, центром которого был наемник. Все, что оказалось вне светового круга, съела тьма.
– Тихонько, ступеньки… На забор не налети… Пожалуй, без фонаря идти было бы легче. Свет его только мешал.
– Не споткнись об оглоблю… Сейчас обойдем сарай и выйдем к реке…
Грифф словно специально держал фонарь таким образом, чтобы свет слепил Гая. Это раздражало.
– Главное, ничего не бойся, – зачем-то предупредил наемник. – Будь спокоен и не шуми.
Под ногами заскрипел вязкий песок. Совсем рядом хлюпала вода. И казалось, будто нечто массивное и черное заслоняет мир впереди.
– Я привел писца, – обратился в черноту Грифф. – И у меня все его вещи.
– Хорошо, – раздался гнусавый голос, совсем не похожий на голос отца Абака. – Осталось проверить, того ли писца ты привел.
Темнота шевельнулась, и на границе света и тьмы возникла высокая черная фигура. Гай вздрогнул, но, вспомнив предупреждение Гриффа, заставил себя успокоиться.
– Знал ли ты Абака из Обители Трех Богов, почтенный писец? – спросил незнакомец.
– Да, – не стал отрицать очевидное Гай. – Я учился у него.
– Знакома ли тебе «Заповедь Имма»?
– Да, почтенный. И весьма хорошо…
Как ни вглядывался Гай в фигуру, разглядеть ее лицо он так и не сумел.
– А нет ли у тебя при себе копии «Заповеди»?
– Нет, почтенный.
Незнакомец чуть подался вперед. Грифф схватил Гая за локоть, сжал больно, зашипел:
– Как же нет? Должна быть!
– А где она? – быстро спросил гнусавый. – Я знаю, что Абак передал ее тебе, когда ты уходил из Обители. Разве не так?
– Так, – кивнул Гай. – Это моя копия, я сам ее написал. И отец Абак сказал, что лучше сделать просто нельзя, а потому учеба моя закончена. «Это твоя диплома теперь», – сказал он.
– Так где же она? – жадно спросил незнакомец.
– Она осталась в доме, – пояснил Гай. – В моей одежде… Но зачем вы это спрашиваете? Вы не верите, что я ученик отца Абака? Думаете, я обманываю? Пустите меня к нему, и он сразу меня узнает! Он подтвердит, что я у него учился…
– Значит, «Заповедь» у меня, – сказал Грифф. – Здесь в сумке все твои вещи, маленький мастер. Где именно ты спрятал бумаги?
– В поясе, – ответил Гай. – Но я хочу поговорить с отцом Абаком. Где он, почему вы не пускаете меня к нему? Ты же обещал, Грифф!
– Абак мертв, – сказал высокий незнакомец. – Тралланы убили его.
