Туман в шаре рассеялся, и перед Браном предстала тесная каменная келья с каменным же ложем для отдыха — но на нем не было спящей Ингвольд. В углу кельи угрюмо скорчился кто-то, Глядя на Брана с безумной яростью и ненавистью лисы, попавшей одной лапой в силок. Оборванный узник с бешенством прянул вперед, крича неслышные проклятья и сверкая глазами, но рухнул навзничь. потеряв равновесие от рывка натянутой цепи. Он вскочил снова, мечась и рыча, но тут его скрыл туман, и огромные черные когти Хьердис вырвали шар у Брана.
— Вот видишь, с ней все в порядке, — проворчала Хьердис.
— Когда она проснется — зависит лишь от тебя. Надеюсь, это произойдет достаточно скоро?
Бран моргнул — перед глазами у него все еще стояло видение из шара.
— Да, скоро, — услышал он свой ответ, долетевший из немыслимого далека. Он был уверен, что старик в лохмотьях, рвавшийся с цепи, был либо он сам в грядущем, либо Миркъяртан — живой и в заточении у Хьердис.
— Миркъяртан еще жив? — недоверчивым шепотом переспросил Кольссинир, когда они вернулись в залу. — Но это же невозможно — после всего, чему мы были свидетелями. С какой целью Хьердис оставила его в живых?
— Живой, он пригодится ей куда больше, — заметил Скальг.
— Или же ей доставляет наслаждение держать его на цепи точно пленного волка.
— Если только это в самом деле Миркъяртан, — обеспокоенно добавил Пер. — А если Бран увидел, как он сам будет выглядеть через много лет… вряд ли подобная перемена пойдет на пользу и мне — будущему хозяину Торстенова Подворья. Мой отец никогда не узнает о горестной участи своего наследника.
Бран расхаживал вперед и назад, поглядывая то на плащ и меч, лежавшие на столе, то на медальон с драконьим сердцем, который он сжимал в ладони. Он знал, что туннели под Хьердисборгом битком набиты доккальвами, которые только и ждут начала штурма Микльборга. До первой ночи без дня осталось лишь около полудюжины последних робких появлений умирающего солнца; оно лишь ненадолго всходило на небо около полудня и поспешно заходило, погружаясь в забытье. Доккальвы разбивали лагеря и форпосты, готовясь к штурму и почти не обращая внимания на слабый свет ничтожного солнца. Оставалось сделать лишь одно — он должен был появиться в плаще и с мечом у пояса, тогда доккальвы хлынут в бой, одержимые жаждой мести и разрушения. Даже если бы Бран отказался вести их — они оставались могучим войском, вполне способным наголову разбить, защитников Микльборга, которые наверняка не так хорошо подготовились к сражению, хотя и не могли не знать о том, что в Хьердисборг стекаются отряды из окрестных доккальвийских поселений.
Бран проводил последние дни, без устали расхаживая по зале и терзая себя невеселыми размышлениями, или с отчаянием следил, как умирает солнце. Когда наконец настал день, когда оно так и не появилось над горизонтом, он понял, что время пришло. С восторженным шумом и гамом доккальвы седлали коней и выезжали на свои позиции. Бран и его друзья медлили, с ними неотлучно находился и вечно хмурый Тюркелль, который за минувшие шесть дней по меньшей мере десять раз точил все свое оружие. Тюркелль нетерпеливо ворчал, глядя, как Бран угрюмо размышляет о своих тяготах и смотрит на длинные черные ряды всадников, пехотинцев и волков-доккальвов, принявших фюльгью — они уходили прочь под льдистым сверканием ярких зимних звезд.
— Пора выходить, — сказал наконец Тюркелль. — Наши кони давно уже заседланы, а вожди, которые должны были выехать с тобой, потеряли терпение и уехали сами, так что когда ты наконец решишь трогаться с места, свита у тебя будет небольшая. Только мы пятеро, — фыркнув, добавил он. — Надеюсь только, никто не вздумает болтать, что ты трусишь.
Бран поднялся, нетерпеливо всплеснув полами плаща.
— Я спущусь вниз повидать Хьердис, — сказал он. — Вы все можете выезжать без меня, а я нагоню вас позднее, после того, как поговорю с Хьердис.
— Для чего тебе понадобилось видеть Хьердис? — нахмурился Кольссинир. — За последние шесть дней мы спускались в усыпальницы почти ежедневно. Мы уже сотню раз, не меньше обсудили ее замыслы, и все доккальвы в Хьердисборге, от военачальников до последних поварят, ощетинясь стрелами, мечами и копьями, ждут снаружи. Что еще ты можешь ей сказать?
Бран не ответил, лишь нахмурился еще сильнее. Скальг подхватил свой плащ и поспешно застегнул его, нагоняя Брана, который уже шагал к двери в усыпальницы.
— Ты же хочешь еще раз попросить у нее шлем, верно? Бран, я в восторге от твоей настойчивости, только вряд ли Хьердис передумала.
— Передумала? — воскликнул Пер. — Как бы не так! Когда в прошлый раз ты завел речь о шлеме, она просто взбесилась. Не будь дураком, Бран. Я бы и за целое состояние не согласился еще раз попросить у нее шлем. Ты ведь не собираешься тащить нас всех за собой вниз? Каждая встреча с Хьердис на два дня выбивает меня из колеи, а это неподходящее настроение для боя.
— Я пойду с тобой, — заявил Скальг. — Хьердис в ярости — зрелище весьма увлекательное.
— Я иду один, — сказал Бран. — И я хочу, чтобы вы все выехали вперед, не дожидаясь меня. Я нагоню вас на Бальдкнипе.
Солнце больше не взойдет, так что лишние несколько часов проволочки ничего не изменят в исполнении наших замыслов. Ты, Тюркелль, можешь проехать дальше Бальдкнипа и известить войска, что я уже в пути — со шлемом или без него. Кольссинир, я хочу, чтобы именно ты позаботился о том, чтобы Пер и Скальг
Оставались в стороне от битвы. Бальдкнип для вас самое безопасное место, и ведь надо же откуда-то наблюдать, как победоносные войска доккальвов штурмуют Микльборг.
— Я останусь с тобой, — не отставал Скальг, косясь на Тюркелля, который с угрюмым удовлетворением обвешивал свою дородную фигуру оружием, ножнами и колчанами. — Бран, нельзя тебе спускаться одному в это гиблое место! Вдруг ты сломаешь ногу или…
Тюркелль ухватил его за шиворот и пинком отправил к дверям наружу.
— Да какой от тебя может быть прок, старый ты сучок?
Собирай лучше свое оружие, если ты вообще осмеливаешься его носить, и мы будем наслаждаться обществом друг друга до самого Бальдкнипа.
Кольссинир оделся потеплее и пристроил свое оружие на поясе, все это время не сводя с Брана беспокойного взгляда.
— Только не задерживайся, хорошо? Если ты не вернешься через три часа, я вернусь за тобой.
— Да хватит вам болтать, — грубо проворчал Тюркелль, почти волоком таща за собой Скальга. — Когда пора в бой нет места дурацким разговорам. Если б вы все не были такими олухами, то живо бы сообразили, что он попросту желает бросить последний взгляд на свою бесценную Ингвольд, прежде чем отправиться на битву. Может, это прибавит ему смелости… во всяком случае я на это надеюсь.
