– Спорим, что я ее уговорю? – промурлыкала Фреда.
– На что спорим? – прищурился Стентон.
– На бутылку двадцативосьмилетнего «Джеймисона». Шеймас ее прячет для нашей свадьбы.
Ирландец зарычал. Фреда хрипло расхохоталась. Лаури пожала плечами:
– Не уговоришь.
– Уговорю, еще как!
Стентон, клейко блестя глазами, уставился прямо в вырез кофточки Лаури.
– А на Магнитной косе, говорят, мертвецы водятся, – ни к кому не обращаясь, сообщил он. – Страшно?
Бутылка бурбона перед ним почти опустела, но у Лаури было мерзкое ощущение, что Стентон вовсе не пьян. На пол он, что ли, лил свое пойло? Да и остальные казались трезвыми, и только она расклеилась, как последняя дура.
Наверное, это все и решило, потому что Лаури, пошатнувшись, встала. Перегнувшись через стол, девушка выдохнула в лицо Стентону:
– Спорим. Если она меня не уговорит, нырять будешь ты. Без костюма и без баллонов.
– Браво! – снова заорала чуткая на ухо геодка. – И добавила: – Пошли, подруга, курнем. Оставим этих катангов, пусть решают, у кого эго длиннее. Крутые тут все равно мы.
Снаружи было удушливо жарко, хотя день только начинался. Солнце плавило спутниковую антенну, торчащую над угловым домом. Ветер гнал пыль по пустой улице, но над центром, дальше к востоку, уже что-то клубилось, вспыхивая медными искрами. Хлопали под ветром пластиковые, расшившиеся листы крыши, гремели в недалеком порту краны, и над всем этим неслось пронзительное «няняняня» водосборщиков.
Сигаретный дым драл горло. Курить ее тоже приучила Фреда, и это было глупо, дурацкое какое-то лихачество, но Фреда умела втягивать в авантюры. Может, и уговорит. Тогда же уговорила: «Да наплюй. После лемурийского коктейльчика рак отменяется. Будешь жить триста лет, подруга. Пользуйся, пока можешь». И вот сейчас стояла рядом, длинноногая, самоуверенная красотка, и выдыхала сизые дымные струйки.
– Уговаривай, – сказала Лаура, оборачиваясь к подруге.
И окаменела, потому что встретила ее такой ненавидящий, такой горящий серебряной злобой взгляд, какого не видела никогда и ни у кого.
– Сладенькая сучка, – процедила геодка. – Как же я тебе завидую, если бы ты могла знать. Была бы я его любовницей…
– Лукас…
– Да при чем тут твой драный Лукас? Лукаса я хоть завтра получу. Но ничего, ничего. Я его трахну, и, обещаю, ему это понравится больше, чем твои раздвинутые тощие коленки.
– Да что ты меле…
– Мутабор, – без всякого выражения произнесла Фреда.
Колючее солнце, сорвавшись с антенны, рухнуло прямо в глаза Лаури.
В детстве Борис Либович зачитывался сказками Гауфа, а позже, как и многие викторианцы, обзавелся специфическим чувством юмора.
…Лаури не могла понять, как Фреда уговорила ее на поиски затонувшей баржи, но как-то, похоже, уговорила – иначе почему бы вся компания очутилась в тряском, воняющем навхусом и пивом джипе, который пылил по раздолбанной дороге? Более того, на сиденье рядом с Лаури валялся пояс, с которым она обычно ныряла. К поясу крепились ножны с узким и легким ножом – таким удобно разрезать сети – и еще маленький, но мощный фонарик.
Солнце уже набралось силы, налилось злобой. Хорошо, что его скрывали пыльные облака. Желтые полосы протянулись от горизонта до горизонта. Желтая полоса – море. Желтая полоса – небо. Сверкающая стена позади – оставленный ими город.
На Магнитной косе валялись разбитые бочки из-под горючего. В сетке, на песке, запутался белый шар поплавка. Водосборщики, здесь особенно жирные и наглые, ссорились из-за куска дохлятины, и заунывно гудела выходящая из порта бесконечная баржа.
Все подошли к морю, которое недобро и лаково блестело на солнце. В ярком дневном свете мужчины выглядели помятыми и странно смущенными, даже противный Стентон. Шеймас ожесточенно вытряхивал из шевелюры пыль. Вигн вообще отделился от компании и расхаживал по кромке прибоя, пиная пучки водорослей. Только Фреда казалась, как всегда, невозмутимой.
– Слушайте, – выдавил Стентон, – это какая-то чепуха. Баржа в двух километрах от берега. Девчонка потонет.
– Не потону, – резко бросила Лаури, поражаясь собственной уверенности.
Пояс, который до этого несла в руке, она обернула вокруг бедер и застегнула магнитной пряжкой. Разбрасывая песок, подошла к воде. Вдоль берега тянулись нефтяные размывы, но дальше море было чистым, зеленовато-сиреневым. Вдруг нестерпимо захотелось окунуться в эту прохладную зелень.
Кто-то тронул ее сзади за локоть. Шеймас. Он протягивал старинный планшет, обернутый зачем-то прозрачным пластиком. На экране за изломанной чертой береговой линии и длинным языком косы вспыхивала красная точка.
– Вот. Точно доплывешь?
Лаури молча взяла планшет и прикрепила к поясу. Скинула майку и шорты, оставшись в бюстгальтере и трусиках. Сзади хмыкнули. Стентон? Ничего, пусть смотрит. Она уже не та бледная немочь, что пряталась от солнца под кремами и зонтиками: кожу покрывает ровный золотистый загар.
Девушка медленно пошла на глубину. Первое прикосновение воды ошарашило холодом, но уже через минуту море казалось теплым, даже слишком теплым. Суп, а не море. Суп с кладами, русалками и утопленниками.
Лаури захотелось оглянуться, но вместо этого она выдохнула воздух и рыбкой ушла под воду.
Боль по сторонам шеи была уже привычная и нестрашная.
Иногда ей хотелось остаться на глубине. В зеленой прохладе, ласкающей кожу, в укромном шепоте пузырьков. Ниже плыли столбчатые нити и розетки водорослей, напоминавших земные хвощи. В водорослях жили падальщики-крабы и хитрые маленькие ракоскорпионы, там вили гнезда рыба-удод и рыба-апельсин, чью оранжевую кожу утыкали миниатюрные купола икринок. Ниже обитали совсем уже непонятные твари, ленты и щупальца, но все они были одинаково безразличны к парящей над ними русалке.
В бухте валялось много мертвого железа, и Лаури однажды, резвясь, подобрала острый осколок и процарапала на ржавчине непечатное слово. Но это случилось севернее. Здесь она еще не бывала. По слухам, Магнитная коса навевала странные галлюцинации. Лаури сосредоточилась на пении воды в ушах, ожидая уловить нездешние голоса, хор сестер-русалок или скрежет утопленников, но вода оставалась водой и шептала настойчиво и мягко. Тогда девушка ускорилась: сжала ноги, отчего из них получилось подобие русалочьего хвоста и, загребая руками, поплыла туда, куда указывала красная стрелка на планшете. Спустя некоторое время впереди выросла ржавая, облепленная водорослями стена. Корпус баржи.
