Когда Лаури выбралась на берег, обстановка изменилась. Коса больше не пустовала. На дальнем ее конце мельтешили какие-то люди, слышалась музыка. Оттуда же неслись запах горящего навхуса, который пришельцы поджигали в больших черных бочках, и зазывный аромат шашлыка.
Увидев Лаури, Стентон и Шеймас ринулись в воду, как будто девушка не могла обойтись без их помощи. Впрочем, она действительно пробыла на глубине слишком долго. В ушах звенело, и мир как-то странно качался. Шей-мас подхватил Лаури на руки прежде, чем отступающее – начинался отлив – море забрало ее себе.
– Ну ты паршивка! – заорал ирландец. – Мы думали: всё, утонула. Вигн, главное, спокойный как сволочь, тычет в комм и говорит – планшет подает сигнал, значит, она обратно плывет. Зачем тебе такой парень, а? Я чуть сам в воду не полез.
Лаури слабо улыбнулась, представив, как Шеймас рвется ее спасать. Заглянув за плечо ирландца, она увидела Лукаса. Тот сидел на подножке джипа и прутиком рисовал на песке. Рядом стояла Фреда и что-то ему втолковывала. Психик бросил прут, поднялся и зашагал к воде.
– Не надо, – сказала Лаури.
– Чего не надо? – не понял Шеймас.
– Держать меня не надо. – Она высвободилась из рук ирландца и сама выбралась на пляж.
– Так что с баржей? – прокричал ей вслед Стентон.
Лаури ответила не оборачиваясь:
– Есть там баржа. На палубе сидят два скелета, дуются в кости и ждут третьего. Говорят – тебя.
Фреда уже стояла рядом с Вигном и улыбалась во весь рот:
– Класс, подруга. «Джейми» наш.
Лаури смотрела на Лукаса. Выражение лица у психика было такое, будто ему в спину вогнали нож и медленно, медленно проворачивали лезвие. Девушка швырнула ему под ноги планшет. А потом все собрались и пошли на вечеринку, шум которой вспугнул водосборщиков и закружил в воздухе маленьких белых чуйков. Лаури не стала одеваться. Зачем? Танцующие там, на дальней оконечности косы, через одного были и вовсе голыми. Так и шагала, взбивая босыми ступнями ржавый песок.
Откуда взялась эта женщина? Эта старуха… нет, не старуха, хотя из-за резких морщин, исчертивших ее лицо, она и казалась старой. Эта безумная, потому что безумным было пламя, горевшее в ее зрачках. А может, там всего лишь отражался горящий навхус: рыжий, беспокойный огонь на потемневшем пляже. Но почему тогда двое здоровенных мужчин сжимали в руках цепи, тянувшиеся от запястий женщины и железного кольца на ее поясе? Когда юродивая появилась в толпе, сразу стало понятно, что собрались здесь из-за нее, а не из-за пива и плясок с «буйками» – хотя, конечно, приходу женщины предшествовали и пиво, и пляски, и даже какие-то воскурения. Горько-смолистый и сладкий до одури запах.
– Одержимая, – шепнул кто-то у уха Лаури и, оглянувшись, девушка увидела ярко блестевшие глаза Фреды. До этого геодка выплясывала в самом центре толпы, и непонятно, как успела очутиться рядом.
– Что?
– Одержимая, предсказательница. Женщина-психик.
– Женщин-психиков не бывает. – Конечно, не бывает. На Земле. Орден с ними быстренько разбирается. Очищение, слышала про такое? Юлианцы и викторианцы. Ведьмы и инквизиторы. В сущности, одна шайка.
Женщина в цепях не была похожа на психика. Она походила на сумасшедшую. Наверное, два здоровяка заботились о ней, как владельцы зверинца заботятся об экзотическом хищнике. По крайней мере, одежда одержимой выглядела аккуратно: широкая темная юбка и теплая не по погоде безрукавка. Голые худые руки женщины покрывали синяки и следы укусов… Сама она себя грызла, что ли?
– Бабы-психики сходят с ума, – шепнула на ухо Фреда. – Слишком сильный дар… или проклятье, кто как считает. О-Ди.
– Что?
– Передозировка, глупышка. Они же гомозиготы. Знакомство Фреды с генетической терминологией отчего-то неприятно поразило.
Толпа раздалась и замерла. Из-за Фрединого шепотка Лаури не заметила, как очутилась в первом ряду, на границе пустого круга. В центре стояли нахохлившаяся бесноватая и два ее поводыря. Будто цыгане с медведем на старинной картинке. Пламя навхуса окрашивало лица мужчин в красный, но женщина оставалась бледна и в этом тревожном свете.
Близость одержимой тяготила. Лаури попятилась, но геодка когтями впилась ей в локоть.
– Смотри. Будет интересно.
Одержимая повела по толпе мутным взглядом и медленно, приседая на каждом шагу, двинулась вдоль окружившего ее кольца. Крадущаяся походка одержимой напомнила Лаури самые черные из сказок ее детства. Про Скока-Подскока, ворующего непослушных детей, и заглядывающую в окна длинномордую Люпинеллу. Чуть слышно шуршал песок под ногами крадущейся, и волны неподалеку шлепали о берег. Лаури оглянулась. Где же Вигн? Где остальные? Но сплошная и плотная стена людей сзади, людей с неразличимыми лицами, не шелохнулась, а позвать Лаури почему-то не могла.
«…на кого падет на кого падет накогопадет…»
– Чистая!
Вопль взвился над толпой, и Лаури шарахнулась прочь, потому что одержимая распростерлась на песке перед ней. Раскинув широкую юбку, метя песок пепельными космами, женщина извивалась и накатывалась, накатывалась, подползала ближе. Так движется глубоководная тварь, почуявшая добычу: медленное сокращение мантии и быстрый рывок.
– Чистая-а!
Тварь ринулась в атаку, но русалка не была беззащитна. Русалка выхватила нож, которым резала предательские рыбачьи сети. Черное брюхо твари надвинулось, распахнулся маленький хищный рот… Русалка ударила быстро и точно, метя в двухкамерное сердце. Лезвие вошло легко, слишком легко, словно перед ней было хлипкое тело медузы. Толпа позади ахнула… Толпа?
Лаури отшатнулась, чувствуя, как по руке течет что-то теплое.
– Га-а! – выдохнула толпа.
– Хр-р, – сказала лежащая на песке женщина, выхаркивая кровь.
Державшие цепь поводыри потащили женщину по песку. Почему они не сделали этого раньше? Одержимая распахивала рот, как выкинутая на берег рыба, силилась что-то сказать. Лаури выронила нож, упала на четвереньки и быстро-быстро поползла следом за женщиной. Достаточно быстро – как ей показалось, – чтобы услышать, что та говорит. Но одержимая уже ничего не говорила, только пучила глаза. Лаури вцепилась в ее охваченные железными браслетами запястья, наклонилась так близко, что разглядела красное навхусное пламя в глубине зрачков умирающей. И провалилась.
