Шаги приближались, уже хорошо было слышно, как чавкает грязь под ногами идущего. Охотники застыли, даже Торкер перестал сипло пыхтеть — толстяк замер в неудобной позе позади Ралька. Напротив за сараем затаился Хромой, за спиной бывшего солдата — Великолепный. Вот шаги уже совсем рядом… вот пришелец почти поравнялся с засадой… Ральк успел удивиться, что не чувствует ни малейшего беспокойства…
Рослый сержант выступил из-за угла и замер, углядев, что его ждут. Он оказался лицом к Хромому, тот взмахнул оружием — свистнуло лезвие. Уклониться или отступить сержант не мог — он вскинул, защищаясь, левую руку. Под лезвием хрустнула кость. Сержант, словно и не чувствуя боли, резко присел и ральков клинок просвистел у него над головой. Правая ладонь Эгильта нырнула под куртку, вырвалась наружу — из-под дрожащих пальцев, извиваясь, словно змеиная шкура, тянулась полоска шелка. Ткань переливалась всеми цветами радуги и будто разбрасывала искры. Отрубленная кисть руки шлепнулась в грязь.
Хромой и Ральк вновь занесли оружие, Эгильт упал на колени и перекатился, оставляя широкий кровавый след, убийцы шагнули следом. Никто не произнес ни звука — и тут тишину нарушил Великолепный. Выкрикнув заклинание, маг швырнул в Тварь порцию волшебного огня. На пути сверкающего пламени оказался укутанный в шелк амулет, магический выстрел разметал ткань и ударил в янтарь — пышным ворохом рассыпались искры. Невидимая волна отшвырнула Хромого, ударила о стенку сарая… Тварь — Эгильт с искаженным до неузнаваемости лицом — занесла сверкающий шар, готовясь к новому залпу… Ральк ударил. Тело Твари около минуты простояло на коленях, из разрубленной шеи толчками брызгала алая кровь. Голова Эгильта с разинутым для так и не прозвучавшего заклинания ртом и янтарный шар упали в грязь одновременно. Затем набок завалилось обезглавленное туловище.
Ральк отступил на шаг, воцарилось молчание, только кровь булькала, вытекая из рассеченной артерии. Десятник подобрал клочок яркого шелка, вытер лезвие, бросил меч в ножны и медленно побрел прочь… прошел между сараями… и скрылся. Стражника ждала невеста, а здесь ему было скучно. Торкер, так ничего и не сообразивший предпринять, тяжело вздохнул — должно быть, рассуждал, как ему быть теперь.
— Ступай, — велел стражнику Хромой. — Доложи начальству, что с Тварью покончено, пусть идут к Эгильту домой с обыском. Я думаю, этот парень был настолько глуп, что всю добычу хранил где-нибудь в подвале… или на чердаке... Ступай.
Торкер, то и дело озираясь через плечо, побрел к сараям. Когда шаги толстяка стихли, Великолепный приблизился к поверженной Твари, склонился над тускло поблескивающим амулетом… и замер, ощутив на шее холодную сталь меча Хромого.
— Спокойно, друг мой, спокойно, — тихо произнес бывший наемник.
— Хромой, ты чего?
Колдун говорил очень осторожно, его рука замерла с растопыренными пальцами в полуметре от янтарного шара. Вдруг разошлись тучи и последний, ярко-красный, солнечный луч упал на амулет, превратив янтарный шар в сверкающий кроваво-багровый сгусток.
— Этот амулет… — все так же неторопливо произнес Хромой. — Тебе не кажется, что он слишком велик, чтобы им мог владеть один человек? Ты же видишь, во что он превратил неплохого, скорей всего, человека? Нам нужно быть очень… очень осторожными…
— Хромой, что ты собираешься делать? — маг облизнул враз пересохшие губы.
— Скорее всего, ничего. Но тебе кое-что придется выполнить.
— Что?
— Это огненное заклинание, которым ты воспользовался несколько минут назад. Повтори его и целься в шар.
— Хорошо. Я тебя понял.
— Надеюсь… Надеюсь, что понял. Потому что если мне покажется, что ты промахнешься или спутаешь этот шар и, к примеру, меня…
— Да понял я, понял!
— Давай!
Великолепный, согнувшийся в три погибели над янтарным шаром, послушно забормотал заклинание. Огонь с его ладони ударил в янтарь.
— Еще! — потребовал Хромой. — Бей еще!
Наконец, когда то, что недавно было амулетом, превратилось в неопрятный ком раскаленной серой смолы, Хромой убрал клинок и позволил чародею выпрямиться. Тот, красный от натуги, тяжело вздохнул и, отойдя к сараю, сел. Оперся спиной о сырые доски и закрыл глаза. Хромой с лязгом спрятал меч и, глядя в сторону, сказал:
— Извини. Правда, извини. Я просто боялся рисковать. Ты же видел, во что превратился несчастный сержант стражи?
— Он был необученным магом. Он вообще не был магом! А я — хорошо подготовлен.
— Нет, друг мой. Лучше все-таки не рисковать. Здесь ведь дело не в подготовке… В каждом из нас сидит Тварь. Тварь из Бездны — не выдумка, нет… Тварь ждет, ждет только случая, чтобы вырваться из Бездны на волю. И Бездна не в океане, она — в человеческой душе. В душе любого из нас может восстать из Бездны Тварь, откликнуться на зов… Сила — очень могущественный зов, а этот шар был средоточием Силы.
— Ты боялся, что я не сдержусь? Что откликнусь на этот зов? Превращусь в Тварь?
— Или я сам. Я вполне мог бы завтра убить тебя, чтобы завладеть шаром, — задумчиво протянул Хромой. — Не смотри на меня так, не надо. Бездна — в душе любого из нас. И в любом может пробудиться… Тварь из Бездны… В любом, кто обладает душой. Уж ты мне поверь.
Последний солнечный луч исчез, на Верн опускались сумерки. Город торопливо запирался, щелкал засовами и хлопал ставнями… Что Тварь из Бездны уничтожена, станет известно только завтра…
