— Избавиться от этого немедля. — озабоченно предложила канарейка.
— Ещё чего! — ответили несознательные игрушки. — Это же подарки!
— А это что? — брюзжала Фиби, рассыпав из футлярчика какие-то заострённые палочки.
— Это зубочистки. — доложили солдаты. — Зубы чистить.
— Очень им нужно зубы чистить. — не согласилась боевая канарейка. — У меня задумка есть.
— Босс, крысы идут! — завопил сверху хриплый голос. — Они сожрут все шоколадки! Давайте лучше мы сожрём!
— А, это вы, кретины? — заметила Фиби. — Дорвались до жрачки и устроили погром на кухне?
— Босс, мы вам тоже принесли. — доложил Красно-зелёный, а Жёлто-синий выложил из клюва перед канарейкой крохотную кучку чего-то белого, пропитанного слюной.
— Что это?
— Вкусно, босс. Это сахарная пудра.
— Что?! Ах, вот как? Так-так, дайте подумать… — забормотала канарейка. — Ребята, у меня идея! А ну, обормоты, отрабатывайте жрачку — за мной, на кухню!
Не слушая, что кричат игрушки, жёлтенькая птичка и два её амбала ринулись обратно на кухню. По дороге они увидели занятную картину: у Крысакуса случилась авария — экипаж налетел колесом на остатки разбитой любви, и поломался — вот в чём была причина запаздывания вражеского войска. Теперь трёхголовый король давал своей гвардии указания — он перевесился своим толстым пузом через край и объяснял крысам, что надо вставить ось во втулочку колеса. Только это было слишком сложно для крысиных мозгов — крысы дёргали выпавшую ось туда-сюда, отчего вся коляска сотрясалась, а главнокомандующий исходил воплями, ругательствами и слюнями.
— Ха-ха! — захихикала канарейка, летая кругами над врагами. — У них облом! Эй, док, чего ты там припрятал у себя в тачанке?
— Я перья тебе выдеру! — взвизгнул король при виде того, как вражеская авиация кружит над его танкеткой.
— Выдрал один такой! — торжествующе крикнула канарейка, улетая по своим делам.
— Эй, Щелкун! — задорно крикнула птичка деревянному генералу — тот без всякой цели шатался по кухне среди масляных шлепков, время от времени застывая и что-то напряжённо осмысливая. — Чего потерял?
— Не твоё дело. — сварливо отвечал тот, видимо, не желая признаваться в том, что действительно мало что помнит.
— Валяй. — согласилась птичка. — А мы тут оборону создаём. Ты, главное, к финалу не опоздай.
— Зачем? — поинтересовался туповатый Щелкунчик.
— Посмотришь, как я разделаю дока Красина! — похвасталась птичка.
Щелкунчик ничего не ответил и ушёл пешком под стол — искать какую-то только ему доступную истину, а три птицы уселись на столе.
— Итак, где вы обнаружили сахарную пудру? — деловито спросила канарейка, созерцая полный разгром стола — рассыпанные крупы, соль, перец и разорённый торт.
— Вот, босс. — охотно показали попугаи небольшой мешочек, основательно изодранный.
— А соль где?
— Невкусно, босс. — ответили дружно попугаи.
— Не ваше дело, идиоты. — надменно прочирикала маленькая птичка. — А где мел?
— Чего, босс? — не поняли амбалы.
— Ищите мел, кретины.
— Это вкусно?
— Нет, невкусно! — передразнила их канарейка. — Ищите, обормоты!
Некоторое время попугаи послушно таскали канарейке всякую кухонную всячину — нашли и притащили спички для розжига камина, мешочек сушёного гороха, банку с перцем и много прочей ненужной дряни. Кухня окончательно приняла вид, как после капитального побоища. А далее птичка принялась руководить и вовсе непонятным делом — она приказала своим подчинённым смешать в кастрюле соль с сахаром.
— Невкусно, босс. — убеждали начальство попугаи, но канарейка только сердилась и ругалась не хуже самого Крысакуса — какие у неё в головке роились идеи, неизвестно, но попугаи покорились перед превосходящим интеллектом жёлтой птички. А та уже вовсю чудила: принялась прыгать по краю кастрюли над смесью соли и сахарной пудры и выкрикивать:
— Тили-тили, трали-вали! Нет, не то… Тырыц-тырыц-пыц! Опять не то! Дзынь-бух-тарах! Не получается!
— Бом-тили-бом? — пытались помочь попугаи.
— Не мешайте, идиоты! Эники-беники ели вареники… Блин, не получается! Мозгов мало — ничего не помню!
— Может, мела не хватает? — осторожно спросил Красно-зелёный.
— Заткнись, дурак! Точно мела не хватает! — обрадовалась птичка. — А, так сойдёт! Берите смесь и полетели!
— Зачем? — тупо удивились попугаи.
— Не рассуждать, мерзавцы!
Вся троица — боевая канарейка и два её амбала с кастрюлей снова пролетели над терпящей бедствие крысиной самоходкой.
— Не подсматривай! — орал Крысакус птичке, когда она снова вздумала кружить над сокровищницей.
Но та лишь с издёвкой обронила в королевский экипаж едкую белую каплю — та попала королю на нос средней головы, отчего крыс дико обозлился и чуть не выпал из коляски. Гвардейцы только нацелили ось во втулку, наконец, усвоив сложность системы, как всё тут же снова обломилось от бешеных прыжков разъярённого короля — тот грозил вслед улетающей троице.
Далее дело приняло совсем уже дурной оборот — наглая троица взялась летать над королевским экипажем туда-сюда, всякий раз что-то унося с собой, и при этом гнусно насмехалась над Крысакусом.
— Ублюдки, они утащат всю провизию! — взвыл Крысакус всеми тремя глотками и накинулся на своих совершенно изнемогших гвардейцев: — А вы почему не догадались?
Крысы немедленно бросили короля и кинулись на кухню — добирать то, что не добрала наглая канарейка со своими попугаями. Король остался один и начал выражаться уже совсем непристойно. Он изрыгал ругательства, грозил птичке кулачками, проклинал своих тупоголовых подчинённых, но боевая машина оттого с места не тронулась. Атака задержалась.
* * *
— Итак, друзья мои! — с триумфом воззвала к игрушкам канарейка Фиби. — Сейчас вы увидите, моё изобретение — взрывчатый состав! Поскольку порох на Селембрис не горит, то я изобрёл нечто, что заменяет его. Сыпьте в смесь зубной порошок.
Попугаи немедленно повиновались и вместе с игрушками засыпали из нарядной коробочки в кастрюлю пахучий белый порошок.
— Теперь всё перемешать! — распорядилась канарейка под восхищёнными взглядами игрушек.
— Босс, мы не взорвёмся?! — панически орали попугаи, послушно перемешивая ногами в кастрюльке белую смесь.
— Молчите, дебилы! Я ещё заклинание не прочитал.
Когда состав был перемешан, птичка уселась на край кастрюли и торжественно произнесла:
— Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана — буду резать, буду бить, всё равно тебе водить!
