контрольно-пропускном пункте отстреливали всю зарядку из своих пушек, пытаясь сбить машину, прежде чем она доберется до них. Несколько попаданий в цель, но лучи отскакивали от пропеллеров — как резиновый мячик, брошенный на бетонный пол. Его оболочка была сделана из чего-то сверхсветоотражающего, как одежда полиции.
Машина мчалась, пока не зависла прямо над Граклами. Они шатались под ветром, который завывал от пропеллеров, продолжая стрелять. Их выстрелы по-прежнему не наносили урона. Живот клеща раздвинулся, и красная волна пробежала по всей группе мужчин. Он оставил маленькие точки красного света посреди их лбов.
Они пытались бежать, но булавочные уколы оставались нацеленными на них. Одному из мужчин даже удалось пройти за блокпост. Но это не помогло ему.
Я ощущала, как Гракла кричала мне в руку, когда водяной жук выпустил снаряды в ее товарищей. Они вывалились из его нутра и взлетели с пронзительным свистом, извергая полосы дыма и пламени. Один за другим они наносили удары:
Вииии… ПОП!
Вииии… ПОП!
Вииии… ПОП!
Их уничтожение заняло меньше десяти секунд. Их головы взорвались дугами из крови и кусков мяса. Их тела тяжело упали на землю, где они несколько мгновений после этого дергались в шоке.
Я пыталась ее заткнуть, но Гракла продолжала кричать. Она сошла с ума — она боролась с моей хваткой, как животное, пыталась вырваться. Я только успела обхватить рукой ее горло, как почувствовала острую боль.
Что-то пронзило меня за глазом. Было больно, как смотреть на солнце после запаха клея Уолтера. Боль была настолько убедительна, что я схватилась за лицо, ожидая почувствовать кровь. Но ничего не было.
Через секунду боль ушла. Порыв ветра швырнул грязь мне в лицо, и я могла только крепко держать Граклу. Она устроила мне ад — весь ад, который в ней был. Я была так сосредоточена на борьбе с ней, что не понимала, что у нас проблемы.
Было уже поздно.
Жук нас обнаружил.
Я не знала, слышал он крики или видел драку. В любом случае, он двигался к нам зигзагами так быстро, как только наклонялись его пропеллеры. Бежать не было смысла: я видела, как быстро упали ракеты. Я видела, как они хлестали по воздуху — я видела ту, что обогнула блокпост и засыпала его крышу кусками человека, который пытался спрятаться за ним.
Если клоп захочет нас убить, он это сделает. И я ничего не могла…
— Стреляй! Выстрели прямо в глаз!
Голос ворвался в мою голову так яростно, что меня чуть не стошнило. В глазах мелькали тени: я наблюдала за стволом пистолета, который мчался за жуком, прокладывая его путь по небу. Рука, держащая пистолет, была терпелива. Устойчивая. Независимо от того, где он был, прицел оставался на одной линии с зеркально-черной линзой жука…
Что-то щелкнуло.
Я увидела закономерность.
Гракла царапала меня, когда я перевернула ее на живот. Я прижала ее руки коленями и схватила с пояса револьвер. Жук находился примерно в сотне ярдов. Я повернула рычаг и пыталась прицелиться, пока заряжался патронник.
Пятьдесят ярдов.
Я дышала глубже, чтобы моя рука успокоилась.
Двадцать.
Я нашла черную линзу на передней части жука — она была размером всего с пуговицу рубашки.
Десять.
Пора. У меня был один шанс. Я широко взмахнула револьвером, указала туда, куда, по моему мнению, жук рванет в следующий раз, — и надеялась, что угадала.
Пять.
Жук гудел.
Я нажала на курок.
Вспышка красного, а затем дождь битого стекла. Мой выстрел прошел через переднюю линзу, разорвал внутренности гада и, наконец, вырвался из задней линзы. Земля содрогнулась, водяной жук упал с неба. В лицо отлетели песок и камни, но оно того стоило.
Мы были живы.
— Твою… мать…
Я скатилась с Граклы и упала на землю рядом с ней. Все болело. По всему телу были синяки, плюс царапины. Мне пришлось бросить пистолет, потому что на моей руке были следы от укусов, а сжимать кулак было больно. Не знала, как мне удавалось удерживать его достаточно долго, чтобы прицелиться.
— Пожалуйста, не стреляй в меня, — буркнула я, когда Гракла схватила пистолет.
Она долго прижимала его к моему лицу. Ее брови были сердито сдвинуты, а губы сдвинулись от зубов в рычании. В ее глазах была ярость, смешанная со страхом. Слезы навернулись на их краях и полились в спешке.
Я понимала: в ней было столько эмоций, что она не знала, что делать. Я знала такое раньше. И я бы не стала ее винить, если бы она воспользовалась этим шансом, чтобы нажать на курок.
Но это не случилось.
Она сказала мне кое-что — отборные вещи, судя по тому, как громко произносились слова.
Я извинилась.
Она кричала еще немного. Затем она запихнула револьвер мне за пояс и прижала руку к моей груди. В ее глазах было что-то мягкое, когда она шепнула:
— Хорошо?
— Да, — сказала я со смехом, который заставил меня задуматься, не сломала ли я ребро. — Ой! И да. Все хорошо.
ГЛАВА 25
Тревога утихла после взрыва жука. Они будто были соединены каким-то сигналом — почти как домофон, но для ботов. Я лежала на траве и глубоко дышала в оставшейся тишине. Может, из-за того, что все цикады были мертвы или сорняки были слишком чахлые, чтобы шипеть, но тишина казалась гуще, чем раньше.
Раздался тихий звон, Гракла скользила скованными запястьями по коленям. У нее были такие же царапины и синяки, как у меня. На ее нижней губе образовалась трещина из-за того, что я ударила ее затылком по лицу.
Я лежала неподвижно уже почти десять минут. Она могла бы уйти, и все же она не отошла от меня. Ее темные глаза скользили по обезглавленным телам вокруг контрольно-пропускного пункта — и ее взгляд не был холоден, но и не был злым.
Вероятно, она выглядела так же, как я, когда увидела, что шерифа убили. Эти мужчины могли быть частью ее банды, но они не были для нее важны — и это хорошо, потому что они были мертвы.
— Ты в порядке? — сказала я, указывая на ее губу.
Она коснулась ее рассеянно.
— Хорошо.
Ее глаза были прикованы к КПП, и я знала, о чем она думала: боты не охраняли мусор. Большинство дверей в Ничто уже были взломаны. Если нет, то на то была веская
