родственники, ну и соседи там… Приходили, значит, бродили по дому, брали в руки мои вещи, и что странно, меня они не замечали. Я помню пытался заговорить с ними, что-то делал, они тупо смотрели сквозь меня, как сквозь пустоту и я почувствовал себя пустотой.
Он помолчал, сокрушенно качая своей головой.
– Сейчас это кажется мне смешным, а тогда поверьте, мне было совсем не до смеха. Так вот… Они чего-то делали, о чем-то разговаривали, а мне вдруг страшно сделалась, а потом почему-то забавно, потому что я понял, что умер. Вчера. Вот какая незадача, понимаете? Не уснул я там, в метро, а просто умер, и меня нет…
Знаете, как это бывает? Вы Саша еще не знаете, а вот спутники ваши уже в курсе…
А потом просто. Мне предложили исполнить роль, и взамен вернули назад. Теперь я снова жив.
Мы по-прежнему молчали. Я знал, что если на площади рванет, то мы исчезнем навсегда. Просто навсегда.
– И последнее звено мозаики, господа и дамы. Прежде чем я вас убью, забудьте все, что вам рассказывали ваши наниматели. Есть лишь одна Истина в этой вечной истории, и вы должны это знать.
Один раз в 1114 лет делается попытка добраться до Хроник. Обе стороны на этот момент находят своих кандидатов из числа людей. Но при этом часть кандидатов старается уничтожить другую часть. Обычно они уничтожают друг друга, и все остается, как и прежде.
Равновесие обеспечивает Всадник существо высшего порядка.
Всадник? А что Всадник… Как я понимаю это своеобразный вид… Как бы сказать, есть вещи которые нельзя сказать нашим языком и нашими словами что ли… Это Равновесие, Саша. В чистом виде. Вот примерно так.
Вроде как снег наутро, который скрывает все, что было накануне…
Он ведь ничего не делает, правда? Вот вы занавеску на окне откинули, а он есть… И каждый, кто его увидит, понимает, что все что он делал, до этого, все за что он сражался, неважно. Будь, то добро или зло, просто неважно все тут, без никаких. Ничего не имеет смысла, и это самое верное… Он как луна делает свой оборот и потом все по новой, потому-то и те и другие так хотят успеть. А вы… Вы как всегда лишь пешки в этой игре. И Хроники эти. Какая к черту разница, узнает о них человечество или нет? Сейчас или чуть-чуть на один оборот позже. Ни для меня, ни для вас это роли уже не сыграет. Бессмертные наши найдут новый набор шахматных фигур, и их игра возобновится, да только сдается мне, теперь уже ничего больше не будет, потому что мы намерены прекратить эту глупую возню вокруг Хроник, навсегда, запечатав вход в пирамиду.
То есть, даже если хотя бы один из вас прорвется в Зал Хроник, попытка засчитана не будет. В лучшем случае он останется жив. Но втроем вам не пройти, и уж об этом я позабочусь.
– А тебе я другое скажу Карлыч,– произнес я негромко, но очень отчетливо,– так что услыхали, наверное, все.– Это не мы поглощаем водку, это она поглощает нас…
Карлыч изумленно посмотрел на меня, и в этот момент Одинцова сделала неуловимое движение рукой, а из под плаща вылетел странный предмет. Через миг, захлебываясь кровью, он уже лежал рядом со своими ритуальными ножами. Из горла его торчал подаренный Присцилле гномой кинжал с серебряной рукоятью.
– Скорее в саркофаг! – закричал Коновалов и я, схватив дрожащую Веру, рванул вперед.
Коновалов рванул следом, но тут Карлович начал вставать. Его облик стремительно менялся, он явно превращался в кого-то другого. На фоне льющейся крови, проступал из-под Карловича, коренастый мужчина арабской наружности. Фигура жреца переливалась и вибрировала. Дико заорал капитан вздымая над головой гномий топор.
– Уводи ее! Уводи, Сашка!
Одинцова рванулась назад, но я поволок ее к саркофагу, в этот момент на плошади бабахнуло. Оглянувшись из саркофага, и чувствуя, что меня уже куда-то уносит я успел заметить, что капитан бешено рубится с восставшим Жрецом, а из ворот ведущих на площадь медленно выезжают странные фигуры…
… И вот, конь белый и на нем всадник, имеющий лук, и дан ему венец…
… И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч… и вот конь вороный, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей…
…И вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть;
И ад следовал за ним…
х х х
– А «Абсолют» это водка?
– Не всегда сынок…
(Наблюдение в очереди за водкой
Иван-столяр. Эсквайр…)
Пламя действительно было бело-голубым и очень холодным, оно словно разбрызгивало вокруг себя этот холод. Я знал, что уже скоро, ведь согласно легенде именно за этими залами и находится пресловутый Вход. И где-то в галерее ведущей в Главный Зал Хроник находится Карта Хромосом…
Но сначала нужна вода, для Веры. Как тогда, когда мы нашли ее с капитаном. Она лежала такая маленькая, жалкая, что мне захотелось заплакать. И почему-то лиловый плащ был липким от крови. Как он успел? Ну как?
Где же вода? В руках у меня оказался тот самый кувшин.
…Кап…Кап… кап… Откуда здесь аш два о? Или три о? Или четыре… какие-то цифры завертелись в моих глазах и я вдруг вполне отчетливо вспомнил все свои прошедшие жизни. Это было так странно и в то же время как-то по-домашнему. Да именно так, словно домой вернулся, в старый уютный давно забытый и в то же время такой близкий дом…
Я скачу на коне, вороном с развивающейся гривой и у меня грива развевается, а в руке тяжелый пахнущий деревом лук.
А потом я пьяный, но знаю точно, что сегодня погиб Жак, и мне так грустно, что мы не выпили с ним ту бутыль, что он принес на Рождество…
И еще, и еще…
До чего же это все было… Ну не знаю. Волшебно? Наверное, так. А потом, потом я повернулся к Вере… Вере? Нет ее звали… О Боже всемилостивый и всемогущий… Я смеялся и крестился от небывалого восторга, охватившего меня…
Это была она! Она! Вы понимаете? Живая…
И все завертелось в немыслимом хороводе. И тут было действительно все… И
Великая Спираль Логарифма… И Залы Аменти с печальными сводами. И кружились рождественской каруселью Семена жизни… Потом появилась странная геометрическая фигура, составленная из хромосом, ну как их в учебнике
