— Дар не использовать, ни на что не соглашаться и ничего не просить. Отбейся от его благодарности, в кратчайшие сроки, и живо к нам.
— К вам, на игры? Но как же… — в испуге через плечо покосилась на плененных.
Мамочки, а ведь все они оказались пойманы исключительно из-за меня.
— Не думай об этом. Любые переговоры приведут к еще большим жертвам, проверено.
— Дя, — подтвердила кука, забираясь мне за пазуху.
— А эти… знали на что шли.
— Не знали! Куль и Гард Тиши уж точно были в неведении.
— Намина, — Гер взял мое лицо в свои ладони, заглянул в глаза, — ты должна остаться в живых. Должна вернуться назад. Должна завершить образование в академии.
— Зачем?
— Чтобы закончить эксперимент с иммунитетом и восполнить острую нехватку прикосновений, — заявил Гер и пожурил: — иначе, какая из тебя невеста. Жуткая недотрога.
Кто недотрога? Я недотрога?! Но я же… мы же…
Воздух со свистом покинул мои легкие, сердце забилось вдвое быстрей, а дар всколыхнулся, разворачивая свое черное нутро. Рыжий редкостная сволочь задел больную мозоль, и я с трудом удержалась от крамольной мысли уничтожить его, не сходя с места.
— М-дя, хозь-зяин, лучше бы ты в любви призналсь-ся, — съехидничала нежить, выглядывая из-за ворота моей куртки.
— Не сейчас… — качнул головой многоликий, развернул меня лицом к трону и подтолкнул вперед. — Иди.
*** Идти ей не пришлось. Девушку к трону по воздуху потянуло, вначале медленно, а затем стремительно. Первая остановка ее приближения осуществилась за пятнадцать шагов до трона, вторая всего за пять. И в груди многоликого, внимательно отслеживающего каждое движение худышки и все мимические изменения в лице императора, все больше и больше давило из-за невозможности что-либо изменить.
Конечно, клювастый советник рода говорил, что будет добиваться встречи Сумеречной с высшим вампиром, но вряд ли Тиши осознавал сколь скоро она произойдет и что за ней последует. А если так, то ни к чему Сумерьке собой жертвовать и быть покорной пешкой в чужих руках. Хватит с нее встречи с карзией, адассориусом, властителем преисподней, слизнями тлена, проклятой прогалиной и прескурией.
Вспомнив о последней, многоликий внутренне похолодел. Таррах разорви, паучиху, императора и проклятые игры!
Гер понимал, что потихоньку привязывается к упрямой человечке, но и представить не мог, что воспринимает смертьнесущую оказию как чрезвычайно хрупкое создание.
Правда, в сравнении с воинственной и самодостаточной Амидд, да и любой другой меняющей ипостась, Сумерька таковой и была: недолговечной сероглазой малявкой с неординарными способностями, обостренным чувством справедливости и искаженным представлением о благодарности. Искаженным, потому вспоминать о привязке Симпатяшки к своему резерву без ругани Дао-дво не мог. Все же лопоухая тварька одновременно играла две роли: прекрасной помощницы и бессовестной занозы, пообещавшей отдать Тарраху "коллекционное" белье.
И казалось бы все самое худшее уже произошло. Императорская проверка, получение заемной жизни, забег по преисподней, потеря кружевных воспоминаний о бурной юности, преодоление пустоши со слизнями тлена. Но нет! Намине захотелось взять трофей, и мало того, что сама чуть не сунулась обратно, так еще и его, Гера, заразила жаждой наживы. А как не заразиться, если всего лишь 40 кило чешуек способны купить погост? Три богатые деревеньки или пять полупустых, не важно, главное у отца будет куда уйти, и будет что оставить Аннабель в приданное. И плевать тогда на пятилетнюю разведку во имя короля, на звание тарга, на Тиши и его задания. Желанная свобода, вернее ее часть, была всего лишь в сотне шагов, вот он и повелся. Идиот. Ему хватило тридцати секунд на то, чтобы собрать десять чешуек, потерять Намину и понять насколько он привя… проникся чувством ответственности за нее.
Именно осознание своей ответственности перед родом позволило ему до хрипоты звать куку, требовать от встревоженной нежити помощи, а услышав о прескурии, со смаком крушить ближайшую ловушку и затаившихся в ней мертвяков.
— Хозь-зяин! — вопила нежить вначале хватая за уши себя. — Хозь-зяин, дя что ж ты так убиваешьсь-ся? Мне только что сообщили: жива Сумерька, жива. Дара своего ничем не выдала и от нежити сбежала, — а затем с заминкой, — хоть паучиха и выгль-лядит сытой…
— Что? — едва успокоившийся, он вновь рассвирепел, отшвырнул от себя ближайшего мертвяка, проломил голову его собрату и метнув пару ножей в поднявшихся из земли костлявых демонов, потребовал у теневой ответа: — В смысле, сыта? Наминой?!
— Не-а, — пролепетала лопоухая мелочь и поспешила объяснить: — Наша красавица жива, здорова, частично невредима и направль-ляетсь-ся сюда, на игровое поле.
— Как направляется? Она же, Таррах задери, так далеко, что я ее не чувствую.
— А-а-а-а, не так уж и далеко. Всего-то в трех королевствах отсюда… была пару минут назад. — И нежить, поймав его мрачный взгляд, затараторила: — Она там встретила Кульля, медведь-дя-мертвь-вяка, затем его хозь-зяина Гарда, который Тиши. Слово за слово… и он ее порталом… отправил. Ты же помнишь, он порталы на раз-два-три взламывает.
— Помню, — ответил Гер, плавно уходя от натиска сразу трех мертвяков. Первому всадил кинжал в горло и отрезал башку, второму выбил глаз и ударом ноги отправил далеко за пределы ловушки, третьего подпустил слишком близко, чтобы собственные нервы пощекотать. Получил под дых, призвал силу полуоборота и с затаенной радостью разорвал ходячий труп на части. Злость отступила, в глазах прояснилось и память подбросила интересный факт.
— А еще я помню, — произнес метаморф и снял Симпатяшку с плеча, — что клювастый в эти самые дни дожидается суда.
— Тяк и есть, — согласно кивнула теневая, — в Подземелье и дожидаетсь-ся. Ой! — Она выскользнула из его инстинктивно сжавшихся кулаков и, зависнув на локте, пожурила: — М-дя, й-я даже жалеть начинаю, что ты более сдержан в любви, чем в гневе. Того гльляди, прибьешь Наминку раньше, чем признаешьсь-ся.
— Кто кого… — Гер методично расправился с останками, поднятых на ноги мертвецов, вылез из ловушки и позволил той схлопнуться, пока наделенная наглостью нежить продолжала его увещевать.
— А ведь она так и будет думать, что ты псих. Дя-дя-дя! — Поганка мелкая легко увильнула от его, стремящейся удушить нежить, руки, продолжила ретиво: — Или, что притворь-ряешьсь-ся.
— Теневая.
— Симпать-тяшка, — с укором произнесла кука, свернула уши, поджала хвост, перебралась на плечо и неожиданно завизжала: — Ой, мамочки! Портал вот-вот выведет Сумерьку на красную скалу!
