— Ну да, — хохотнул друг, — ты без добычи не возвращаешься.
За разговором, смеясь и улыбаясь, мы вошли на окруженную деревянным палисадом территорию большого армейского лагеря, где находилось около одиннадцати тысяч воинов. И из всей этой массы только 5-й полк легкой кавалерии великого герцога Канима, 17-й имперский пехотный полк, 3-й дивизион БМ школы "Трансформ" и жреческий полевой госпиталь были организованы и готовы к войне. Все остальные подразделения являлись феодальным ополчением, добровольческими формированиями и отрядами наемников, которые, конечно, в большинстве своем, вояки неплохие, но все эти соединения необходимо держать жесткой хваткой и постоянно готовить к грядущим боям, а иначе, никаких побед Первая Юго-Восточная армия иметь не будет. И прогулявшись по лагерю, я пришел к выводу, что Альера прав. Если ассиры перейдут в решительное наступление, а из допроса взятых во время горного похода врагов, я знал, что сил у королевских генералов на этом направлении много, нам всем придется туго. А раз мы не в состоянии ничего изменить, поскольку не являемся генералами или полковниками, то надо уходить отсюда, и чем, скорее это произойдет, тем лучше. Война пойдет своим чередом, а у нас с Вираном несколько иные планы.
Вскоре мы оказались в месте, где расположились маркитанты, скупщики трофеев и походно-полевые бордели. Покружили вокруг, и посмеялись над незадачливым наемником, который не смог расплатиться за услуги проститутки и отдавал бордель-маман в залог свой меч. В винной палатке выпили по кружечке неплохого портвейна и закусили жареной кониной. А после всего этого, из разговоров вокруг, уже зная, к кому обратиться, мы вошли в просторный полосатый шатер, где чернявый и похожий на цыгана кучерявый мужик в ярко-красном халате, судя по всему, этнический арзумец, вел скупку военной добычи.
Излишних разговоров не было. Я выложил перед торговцем трофейные камни, украшения и неиспользованные свитки Исцеления из храма Бойры. Он предложил за все сто семьдесят иллиров, но я немного поторговался, и довел расчет до двух сотен. Все остались довольны, и еще через полчаса, заплатив за пару добрых лошадей десять монет и, обзаведясь небольшим запасом продовольствия, неплохими кожаными доспехами и щитами, мы были готовы выступить к горным перевалам. Но ворота лагеря уже были закрыты, и на них стояли имперские пехотинцы, с которыми договориться было нельзя. И пришлось нам еще одну ночь провести в армии.
Мы прибились к одному из легкоконных наемных йонарских отрядов, который назывался "Лихая Сотня", где нас приняли как своих собратьев по ремеслу и земляков. И вечер прошел неплохо, мы разделили с воинами хлеб и вино, много разговаривали, вспоминали Йонар и переночевали подле их костров. А с утра, лишь только открылись ворота, оседлав лошадей, мы выехали из укрепления и в поле перед нами увидели боестолкновение конных отрядов. С одной стороны были кавалеристы Канимов, около двух сотен воинов, а с другой порядка трехсот ассиров. Сотни маневрировали, сталкивались, обменивались арбалетными болтами и стрелами, топтали конями упавших в грязь раненых, взбадривали себя воинственными кличами, рубились и ждали подкреплений, которые выходили на поле боя. Из нашего лагеря выметнулась кавалерия Канимов, пара сотен наемников и около полусотни дворян, а с вражеской стороны, огибая изгородь фильтрационного лагеря, в котором находились очередные беженцы и некоторое количество солдат, появилось не менее четырех полков легкой кавалерии.
— Кажется, — глядя на все происходящее перед нами, сказал Альера, — мы опоздали. Ассиры пошли на прорыв.
— Наверное, ты прав, — согласился я. — Путь перекрыт. Возвращаемся.
Нам пришлось вернуться в лагерь. Мы влились в "Лихую Сотню" и, оставив наших верховых животных на конюшне, Альера и я отправились на палисад, откуда стали наблюдать за боем, одновременно с этим, прислушиваясь к разговорам вокруг нас. Самый интересный и содержательный вели между собой командир наемников капитан Раин, приземистый крепыш в простой кольчуге, и седоусый лейтенант имперских пехотинцев по фамилии Айк, который от разведчиков, проскочивших в лагерь, кое-что знал о том, что происходит вокруг и откуда взялись ассиры.
Ветераны говорили медленно и степенно. Они скрывали свое волнение и старались выглядеть спокойными и уверенными в себе. Но мне было заметно, как капитан прикусывал губу, а рука пехотинца, которая крепко сжимала рукоять корта, была белее, чем обычно. Офицеры волновались, и было отчего. Ассиры ударили по армии Кайяса всеми своими силами, которых у них было не меньше чем под рукой великого герцога. Но в отличии от наших войск, вражеские полки не были рассеяны, действовали слаженно и имели немалый боевой опыт. И результат вражеского наступления был очевиден. Два конных клина с левого и правого флангов, в каждом из которых было около двадцати тысяч всадников и большое количество магов, вчера ударили вдоль Маирского хребта в направлении на тракт Устио-Кемет. И за одну только ночь, они прорвали оборону остверов, разгромили несколько конных полков, прошли порядка сорока километров и теперь оказались здесь.
Что делать? Вопрос, как говорится, на засыпку. Почти вся кавалерия в поле, а в лагере наготове только имперская пехота. Единого командования нет, и каждое подразделение само за себя. И куда ни кинь всюду клин. Но ясно одно, что если нас отсекут от тракта, то вся армия попадет в окружение, не сможет собраться в кулак, и прорваться к перевалам и укрепрайонам на них, где расквартированы дружины графа Устио.
Словно вторя моим мыслям и размышлениям, Раин спросил лейтенанта:
— Ну и как ваш полковник поступит?
— А я знаю? — усмехнулся пехотинец. — Его только две недели назад из столицы прислали. По виду, нормальный мужик, хоть и франт, а как себя в бою поведет, могу только гадать. Многое будет зависеть от решения командующего армией. Если он сообразит, что необходимо все бросать и идти на прорыв, то хотя бы часть полков, но спасется, а если будет корчить из себя великого полководца и рыцаря, то к вечеру колечко вокруг нас замкнется намертво.
Со словами лейтенанта нельзя было не согласиться, тем более что вражеских кавалеристов в поле становилось все больше, а наша конница, которую оттеснили от лагеря, отступала. И после ее ухода, в не очень надежном укреплении оставались только имперцы, маги со своими монстрами, госпиталь, проститутки с маркитантами и куча полупьяного сброда, который продолжал бухать и, потрясая мечами, выкрикивал угрозы в сторону противника. Мы встряли в неприятности, сомнений в этом не было, и первоочередной задачей стало дожить до вечера.
