— Заманчиво, но мне это не подходит.
— Но почему?
— Я уже объяснил.
Девушка не собиралась сдаваться:
— Но ведь ты сам хочешь провести полгода в безлюдной деревне, отодвинув на неопределенный срок свои планы! Так что же мешает провести это время…
Чувствуя, что наш разговор заходит на новый круг, я лениво оглядел почти пустой зал и внезапно обнаружил в нем трех неуловимо похожих друг на друга мужичков. Они были разного возраста и комплекции, не имели сходства в цвете и фасоне одежды да и сидели за разными столиками, но я почему-то сразу решил, что они из одной компании. Может, потому, что перед каждым стоял только кувшин с кружкой, из которой они неспешно отхлебывали какой-то напиток, может, потому, что взгляды, которые они бросали по сторонам, были уж очень колючими, а может, потому, что появления этих посетителей я не заметил. А ведь они успели не только занять выгодные в стратегической плане места, но и сделать заказ!
Как раз в этот момент входная дверь постоялого двора в очередной раз распахнулась, впуская толстячка с добродушным лицом, большой залысиной на макушке и черной бородкой клинышком. Я бы не обратил на него внимания, если бы не реакция подмеченных мною ранее посетителей. Они все, как один, отставили кружки и пристально уставились на нашу компанию. Несложно было догадаться — если они заметят любые проявления агрессии к толстячку, который целеустремленно двинулся к нашему столику, то отреагируют соответственно.
— …для торговца, ведущего дела между разными племенами, открываются поистине неограниченные возможности, — тем временем продолжала увещевать меня девушка, даже не заметив, что я ее не слушаю.
— Родная, похоже, нам придется немного отложить семейную разборку, — сказал я Вике. — У нас гости. Веди себя расслабленно и естественно, не делай резких движений, но если начнется действие, мужик справа твой. Дар, как понимаешь, на тебе магия и два дальних субъекта, но работаешь, только когда я стану устранять толстяка.
Эльф, уже успевший отметить расположение всех противников, медленно кивнул, а вышеупомянутый толстяк остановился возле нас, уставился на меня и с милой улыбкой, которая никак не вязалась с его холодным взглядом, спросил:
— Ник Везунчик, как я полагаю?
— Да. С кем имею честь?
— Мое имя вряд ли тебе что-то скажет, но некоторые в Ирхоне почтительно называют меня Папой. И как мне кажется, у нас с тобой есть тема для разговора.
— Что ж, присаживайся, поговорим, — я указал толстяку на место рядом с Викой.
Но Папа был не лыком шит и на такую простенькую уловку не повелся. Оглядев нелюдей, он возразил:
— Считаю, наш разговор не для посторонних ушей. Не мог бы ты попросить их оставить нас наедине?
Ага, разбежался! Нет, наша позиция весьма удобна и для нападения, и для отражения атаки — все противники, как на ладони, сзади глухая стена, а тяжелый дубовый стол может стать отличным укрытием от метательных ножей. Но на небольшую уступку пойти можно. Поднявшись, я кивнул в сторону ближайшего к окну пустого стола и предложил:
— Лучше займем этот удобный столик.
Папа возражать не стал и первым уселся на одну из лавок, ту, что была ближе к его людям. На это я и рассчитывал, предположив, что толстяк не станет подставлять незащищенную спину Дару с Викой, и теперь получил преимущество — солнечные лучи били прямо в лицо моему предполагаемому противнику. Нет, я вовсе не собирался затевать драку, просто по старой привычке предполагал самое худшее развитие событий.
Усевшись напротив Папы, я уставился на него с ожиданием, но тот не спешил начинать разговор, а сперва порылся в кармане и достал нечто, напоминавшее небольшую пудреницу. Когда он положил его на стол, я внутренне напрягся в ожидании неприятностей, но это оказался всего лишь амулет, защищавший от подслушивания. Как только толстячок раскрыл пудреницу, нас будто окружила толстая стена, отсекающая все посторонние звуки и породившая у меня ощущение внезапной глухоты. Оглядев круглые деревянные половинки амулета, украшенные рунами, я подивился достижениям местной магии и перевел взгляд на Папу. А тот принялся беззастенчиво меня разглядывать, видимо, надеясь вывести из себя. Ну-ну, плавали, знаем!
— Может, от любования друг другом перейдем к делу? — невинно поинтересовался я. — А то у меня завтрак стынет.
В ответ Папа задумчиво покачал головой:
— Ник, ты либо очень смелый человек, либо очень глупый. Разве ты не осознаешь, что в данный момент я должен решить твою судьбу? А если осознаешь, то почему продолжаешь вести себя столь вызывающе?
Отбросив маску, я со всей серьезностью ответил:
— Я веду себя так, как считаю необходимым, и своей судьбой привык распоряжаться сам. Не буду отрицать, ума мне действительно не хватает, раз я до сих пор не могу понять, по какой причине столь уважаемого человека, не выходящего из дома без верных телохранителей, заинтересовала моя скромная персона. Но любопытства мне не занимать, поэтому я все еще готов выслушать твои предложения или имеющиеся ко мне претензии.
Взгляд толстяка стал пронзительным:
— Что ж, как пожелаешь. Не так давно до меня дошли слухи, что на моей территории объявился некий мастер, не пожелавший следовать законам. Вместо того, чтобы как все уважающие свое ремесло специалисты, доложить мне о своем прибытии, рассказать о причинах, побудивших его сменить место жительства, дальнейших планах и всем прочем, он взбаламутил весь город, умудрившись за краткое время нанести существенный урон воровской гильдии, оскорбить гильдию искателей и побывать в остроге, тем самым бросив тень на нашу честь. А куда побежали обиженные воры, к кому поспешили с жалобами ходоки на Проклятые земли, кого потребовали удержать их пошатнувшуюся репутацию мастера? Разумеется, все они обратились ко мне! "Папа, плати за выходки своего работника! Папа, приструни своего шалопая! Папа, устрани недоумка, не способного справиться даже с нарядом стражи!". И что, мне теперь всем и каждому объяснять, что я не способен не то, что справиться с подавшимся на вольные хлеба мастером, но даже найти его на своих владениях не могу?! Ведь он тщательно ото всех скрывается, уплывает так глубоко, что и пузырей не видно, а выныривает только ради очередной сумасбродной выходки! А в последнее время, вообще обнаглел сверх всякой меры. Видимо, хлебнув народной славы, почувствовал вседозволенность, а потому проигнорировал мое приглашение, словно и не ощущал за собой никакой вины!
Ладно, теперь уже и ежу понятно, что Папа принадлежит к гильдии убийц. Хреново, блин, поскольку он так и не сообразил о своей ошибке и в итоге поставил себя в очень глупое положение. А мне теперь нужно так извернуться, чтобы, с одной стороны, устранить все непонятки, а с другой, не вызвать у толстячка желания устранить невольного свидетеля его позора. Полный вперед! Похоже, мой хреновый день, неудачно начавшись, дальше делался только хуже.
