– Как? – прошептал Лисил, губы отказывались повиноваться ему.
Двигаясь с невероятным проворством, Крысеныш отскочил и присел на корточки, словно намеревался поговорить. По его бескровным губам блуждала улыбочка, и от этого зрелища Лисилу стало еще страшнее.
– Знаешь, – проговорил Крысеныш, – я никогда прежде не играл со своей добычей, но сейчас, похоже, готов наверстать упущенное. – Он больше не улыбался. – Ну и где же твое масло? Где твои колья? Твоя охотница?
Лисил судорожно сглотнул, лихорадочно размышляя. Один миг – и в руках у него окажется по стилету. А поможет ли ему такое оружие? Сможет ли он хотя бы подобраться ближе к этой твари, которая неизмеримо превосходит его проворством?
Вой Мальца становился все ближе, и Лисил мысленно молил пса поторопиться. Как же могло случиться, что Крысеныш не погиб в огне?
На миг его внимание привлекло лицо Крысеныша. Такое юное, худое, подвижное, точно ртуть, с карими глазами, в которых горят ненависть и торжество. Такое человеческое… Лисил вынужден был напомнить себе, что перед ним отнюдь не злобный и неряшливый подросток.
Где же Малец?
– Может быть, сойдемся на ничьей? – предложил Лисил, пытаясь потянуть время. – Обещаю, что я тебя не трону.
– Зато мне ой как хочется тебя тронуть!
Крысеныш подпрыгнул и ударил полуэльфа ногами в грудную клетку. От удара тот опрокинулся навзничь и, падая, услышал, как затрещали, ломаясь, ребра. Самое меньшее – два. На секунду у Лисила потемнело в глазах.
И тут вой Мальца оборвался, точно песня на полуслове. Как будто пес взял да и провалился сквозь землю.
Крысеныш мельком оглянулся на лес и тут же снова уставился на Лисила.
– А, так ты ждал, когда прибежит собака? Знаешь, у меня сейчас хватило бы сил справиться и с ней, но моя очаровательная напарница, судя по всему, уже покончила с твоим приятелем кузнецом и пришла мне на помощь. Так что – извини.
Он нагнулся и ухватил Лисила за рубашку.
И в тот самый миг, когда Крысеныш рывком поставил его на ноги, полуэльф движением ладоней толчком расстегнул ремешки на ножнах, которые были прикреплены к его предплечьям. В руки его мгновенно скользнули два стилета. И одним ударом одновременно вонзились по рукоять в бока Крысеныша.
– Квиты! – выдохнул Лисил и дернул обе рукояти вниз.
Крысеныш разинул рот, услышав, как трещат уже его собственные ребра. От одного из стилетов осталась в руке Лисила лишь рукоять – клинок, сломавшись, застрял глубоко в теле вампира.
Однако без малейших усилий Крысеныш отшвырнул полуэльфа, точно тряпичную куклу.
Лисил пролетел по воздуху, ударился спиной о ствол могучей ели и упал на нижний сук. От удара сук обломился, и полуэльф с размаха рухнул на землю.
Задыхаясь, хватая ртом воздух, полуослепший от боли, Лисил крепко стиснул в руке обломанный сук.
* * *
Магьер бежала по лесу на вой Мальца и мысленно проклинала свое длинное платье. Подол платья цеплялся за корни, за мелкий кустарник, хлопал ее по лодыжкам, мешая бежать быстрее.
Что-то ей подсказывало, что лучше не звать Мальца, вообще не подавать голос.
Кто убил Брендена? Сколько еще вампиров уцелело после пожара, устроенного Лисилом? И зачем они выманили Мальца в лес? Если им хотелось убить собаку, они могли сделать это, когда пес один спал в общей зале у очага.
Вой внезапно прекратился. Магьер остановилась.
Секунда – и пес завыл с новой силой, только теперь уже вой доносился с другой стороны. Малец явно кого-то преследовал, или же этот кто-то подманивал его к себе, водил кругами по лесу.
Магьер сообразила, что, с шумом и треском ломясь через подлесок, точно раненый медведь, она только выдаст себя. Одной рукой она подхватила повыше подол платья, в другой крепче сжала саблю и, стараясь ступать бесшумно, двинулась на вой.
Черт бы побрал этого Вельстила! И откуда только ему стало известно, что вампиры не погибли? Лисила не обвинишь ни в беспечности, ни в глупости, а ведь он был твердо уверен, что никто не мог уцелеть под рухнувшим пакгаузом. Подлесок стал гуще, и Магьер все медленнее и осторожнее пробиралась среди колючих кустов и мокрых от ночной росы зарослей крапивы.
Вой Мальца звучал уже совсем близко. Странное облегчение испытала Магьер при мысли, что еще несколько шагов и она увидит пса. И вдруг воинственный клич Мальца оборвался, точно песня подстреленной на лету птицы. И больше не подавал голоса.
Презрев осторожность, Магьер опрометью бросилась в ту сторону, откуда вой доносился в последний раз. Ломая ветви и сучья, она вывалилась на небольшую прогалину – и едва поверила собственным глазам.
Совсем молодая и очень красивая женщина с густыми шоколадными кудрями и в красном, разорванном на животе платье стояла посреди прогалины, протянув перед собой руку, и что-то тихо и внятно говорила. В шаге от нее, весь дрожа, стоял Малец. Он еще рычал, но его рычанию недоставало подлинной злобы. Будь он человеком, Магьер сказала бы, что он совершенно растерялся.
– Все хорошо, мой милый, – говорила женщина, ласково протягивая к нему крохотную бледную ладошку. – Поди сюда, посиди со мной. Ты такой замечательный.
Пес и женщина были так поглощены друг другом, что ни один из них не заметил появления Магьер – хотя нельзя сказать, чтоб она таилась.
– Малец! – рявкнула Магьер. – Отойди от нее!
Оба разом обернулись к ней, и взгляд Мальца мгновенно прояснился. Помотав головой, пес стрелой метнулся к Магьер. Поскуливая, он терся у ее ног и при этом не сводил глаз с миниатюрной женщины в красном.
– Именно так ты и убила Брендена? – спросила Магьер, острием сабли указывая на женщину. – Или это был другой трюк?
Женщина улыбнулась, и в этой улыбке была такая необъяснимая сила, что Магьер едва не пошатнулась, как от удара. Мелкие, очень белые зубы блеснули на лице женщины, таком невинном и нежном, что его обладательница могла, казалось, нести только любовь.
– Тебе нужно с кем-нибудь поговорить, – промолвила женщина. – Рассказать кому-нибудь обо всех своих тревогах и бедах. О, я знаю, как это бывает. Ты потеряла своего друга. Лисил – так его, кажется, зовут? Поди сюда, посиди со мной, и я тебя выслушаю. Расскажи мне все, и, быть может, мы сумеем найти его вместе.
Магьер вдруг отчетливо осознала, что ей ничего уже так не хочется, как опуститься на землю рядом с этой женщиной и излить ей душу, рассказать ей всю свою жизнь. И тем не менее она этого не сделала. В ней уже пробудился и рос знакомый неудержимый гнев, и так же знакомо заныли челюсти – это вырастали клыки.
– Ну уж нет, – почти шепотом проговорила она, – со мной это у тебя не пройдет. – Магьер шагнула к женщине. – Ты вооружена? Ради твоего же блага надеюсь, что да.
