— Ты говорил, — медленно начала я, — что этот кулон достался тебе от моей матери. Значит, она тебе доверяла.
— К чему притворство, я вижу, что ты уже обо всем догадалась. Или почти обо всем.
— Это был ты? — мне пришлось приложить усилие, чтобы голос не дрожал, — ты ее убил?
— Я, — спокойно ответил он.
— Почему?
— Данталион был готов ее простить! Ту, что, наплевав на него, отдалась другому! Я не мог допустить, чтобы мой отец выглядел посмешищем в глазах всего клана.
— Или не мог смириться с тем, что она предпочла кого-то другого, а не тебя, — предположила я, глядя в его глаза.
Взгляд Родгара потемнел и затуманился. Губы сложились в неприятную, пугающую улыбку, и, приблизившись ко мне вплотную, он прошептал, почти касаясь моего уха:
— Она могла бы остаться в живых, если бы согласилась. Но Аурелия думала только о тебе, понимая, что для меня ты станешь досадной помехой и средством давления на нее. Она постаралась спрятаться, и выбрала для этого весьма необычное место. Действительно, никому бы не пришло в голову искать сбежавшую демоницу в женской тюрьме. Ради тебя она была согласна на все, даже на смерть. И я ей ее подарил. Не беспокойся, она почти не страдала. Я все сделал очень быстро, одним ударом перерубив тонкую нежную шейку, чтобы она никогда больше не смогла вернуться в свое тело. А Данталиону сказал, что она предпочла покончить с собой, лишь бы никогда больше к нему не возвращаться.
— Какой же ты мерзавец! — в сердцах воскликнула я.
— Но я совершил ошибку, позволив ей спрятать тебя, хотя теперь, этому рад.
— Ты знаешь, кто мой отец? — спросила я, превозмогая страх, охватывающий под взглядом этих сияющих безумием глаз.
— Он никогда этого не скрывал, — неожиданно рассмеялся Родгар, — Падший сам явился ко мне, предъявляя права на Аурелию. Данталион был далеко, поэтому всю глубину падения твоей матери пришлось узнать мне.
— Люцифер? — вскочив, я была готова набросится на Палача, — этого не может быть!
— Почему? У нас была возможность в этом убедиться. Данталион ревновал свою жену, даже убил какого-то человека, с которым та была дружна, заподозрив, что они любовники. Вот только вскоре, Падший не оставил мне сомнений.
— Я тебе не верю! — пробормотала я.
— Твое право, — насмешливо возразил Родгар.
— Этого не может быть.
— Я сам видел Аурелию в объятиях Люцифера.
— Она не могла, — всхлипнула я, задавая себе вопрос — а собственно говоря, почему? Ангел сама, добровольно покинула Небеса, чтобы найти своего брата, без которого не мыслила жизни. Брата! Ангелы были созданы одним творцом, вполне объяснимо, что она называла Люцифера своим братом. Но испытывала ли она к нему лишь братские чувства? Что, если Родгар не лжет, и Падший действительно мой родной отец? Ужасно! Невероятно! Безумно!
— Трудно поверить в то, что монстр, вознамерившийся погубить твою жизнь, сам же тебя и породил? Но кто как не отец, должен пожертвовать своим чадом?
— Похоже, ты немного перепутал, Родгар, — возразила я, — не в правилах Люцифера жертвовать хоть чем-нибудь. Я не верю тебе и не верю ему.
— Придется, мой Ангел, — с удивительной нежностью произнес Родгар, — мне ты можешь верить. У тебя нет другого выхода.
— Что ты сделал с Валаром? — осторожно пятясь от демона, я оглядела комнату: единственная дверь находилась за его спиной. Окно, хоть и без решеток, но было бы глупо сигать через него, не зная толком, на каком этаже нахожусь. Да и вряд ли Родгар, внимательно наблюдавший за мной, позволит это сделать. Он — демон, быстрее, сильнее меня. И он убил мою мать, пытался убить сестру.
Когда же я, наконец, перестану удивляться тому, на что они способны, оценивать их с позиции человека? Я хотела видеть в Родгаре брата, и уверила себя, что это возможно. Мне нужна была семья, и я разыскала сестру, которой мое появление не принесло ничего, кроме смертельной опасности. Все поступки, что я совершила сейчас, казались глупостью, повлекшей за собой неизбежную расплату.
— Я? — улыбаясь, переспросил Родгар, — ничего. Когда я уходил, он был жив и здоров.
— Ты лжешь!
— Почему? Считаешь, он бы никогда не отдал тебя мне? Настолько ему доверяешь? Впрочем, ты права. Именно поэтому как нельзя кстати пришлась помощь Падшего. Иногда даже они могут принести пользу.
Нет! Этого не может быть. Я не верю, что он мертв. Я не чувствую, что он мертв. Вообще ничего не чувствую. Он не мог умереть, оставить меня одну в этом мире, где для всех я лишь жертва. Господи! Какая же я эгоистка, думаю о том, что будет со мной, до сих пор еще не осознав, что его нет. Нет! Не верю! Но если Родгар не лжет, и Валар действительно попал в руки Падшему… что сделает Люцифер с тем, кто посвятил свою жизнь убийству бывших ангелов?
Прижавшись спиной к стене, я поняла, что пятиться больше некуда, а он был близко, слишком близко, чтобы избежать прикосновений его пальцев, легко пробежавших по моему лицу, задержавшихся на губах.
— Я его люблю! — выдавила я из себя, повинуясь какому-то безотчетному стремлению.
— Я знаю, — кивнул демон, — сложно бороться с собой, когда рядом тот, кто способен так заморочить голову. Не ты первая, мой Ангел. Но это пройдет, со временем ты поймешь, что чувства к этому полукровке лишь иллюзия. А я буду рядом.
— Неужели ты думаешь, что я когда-нибудь смогу тебя полюбить? — с насмешкой в голосе спросила я.
— Я не думаю, а уверен. Ты же не захочешь повторить судьбу своей матери?
— Безумец! Убийца! — я размахнулась, но он перехватил мою руку, в нескольких сантиметрах от своего лица.
— Мы это уже проходили, тебе не кажется? — он с силой сжал здоровую руку, и от боли у меня выступили слезы на глазах, — не вынуждай меня причинять тебе боль, я был терпелив, но не следует этим злоупотреблять.
— Будь ты проклят! — прошипела я, мрачно воззрившись на Родгара, — никогда! Слышишь? Никогда я не забуду о том, что ты сделал с моей семьей и пойду на все, чтобы тебя наказать! Даже если он мертв, не думай, что когда-нибудь я взгляну на тебя с любовью. Я тебя ненавижу, и буду ненавидеть всегда, до самой смерти.
— Ты переоцениваешь собственные возможности, стремишься преодолеть свой страх, пытаясь вызвать мою злость. Зачем тебе это? Неужели, думаешь, я рассвирепею, и убью тебя? Легко и без мучений? Ты этого хочешь, мой Ангел? — мягко спросил Родгар.
— Я хочу чтобы ты сгинул, исчез из моей жизни навсегда! И если для этого мне нужно умереть — я готова. Потому, что жизнь без Валара для меня пуста. Ты говоришь мне о любви, но разве ты способен ее чувствовать? Ведешь себя как капризный ребенок, у которого забрали игрушку, и взамен он нашел себе другую. Вот только у этой игрушки есть разум и чувства, и она никогда не променяет истинную любовь на капризы безумца.
