— Вот как? Ты должна остановиться? Ты можешь. Все в порядке. Но я не отступлюсь.
— И я тоже. И моя бабушка.
— Тогда что же?..
— Моя бабушка Констанс чувствовала себя обязанной передать мне страстные мольбы своего класса. Она решила, что она на нашей стороне, только после того, как я описала рисунки Птицы и Пенни. Возможно, она заглянет сюда, чтобы посмотреть на рисунки повнимательнее. Она не объяснила, но это явно старая семейная история. Вероятно, связанная с той, что на уме у Барата.
Сейчас она казалась в моих объятиях маленькой, как испуганная юная девочка.
— То, что мы делаем, в конце концов может так же сильно изменить город, как его изменила война.
— Каким образом?
— Не знаю. Я не отношусь к посвященным людям, варящимся в тревожном котле. Но я чувствую, как снаружи притаились перемены, готовые к прыжку. Почему бы нам не забыть обо всех делах, которые, как я сказала, нужно сделать, и не вернуться в постель? В данный момент я была бы намного счастливее, если бы в мире были только ты и я.
— Это искусительно. Но ты же знаешь, что Синдж войдет как раз когда…
Синдж появилась рано и, как обычно, без стука.
— Хорошо. Мне не надо поливать тебя холодной водой.
Так начался рабочий день.
Когда мы спустились по лестнице, Дин был в ослепительно хорошем настроении.
— Разве ты не видишь, что льет дождь? — проворчал я.
— Разве это не чудесно? Нам так нужен был дождик!
Он продолжал говорить о том, как после будет пахнуть свежий воздух.
Дин что, не понимает, что влажность может быть пыткой?
Страфа налила в кружки нечто, не являющееся чаем. Оно пахло бесподобно восхитительно.
— Явно вкусно, — сказал я, — но я бы не стал выходить за рамки своих обычных привычек.
— Я пытался готовить по рецепту, — ответил Дин, — но, думаю, что-то упустил.
— Это новинка, — заявила Страфа. — Крепкий черный чай Дина прекрасен, здоровая ежедневная диета.
Мы с Дином искоса посмотрели на нее, с трудом припоминая, что в ее словах нет необходимости читать между строк.
К кухонным дверям подошла Синдж.
— Ты что-нибудь видела? — спросила Страфа.
— Дождь. Снаружи ни души. Похоже, всех смыло вместе с отбросами.
Будучи натренированным сыщиком — хотя и домашней выучки, — я сыскал кое-что странное.
— Что происходит? — спросил я.
— Когда мы отправились в постель, — ответила Страфа, — появились Дворцовая Охрана и Гражданская Стража. Генерал Блок хотел войти. Мы не обратили на него внимания.
— Через глазок я никого не увидела, поэтому вышла, чтобы проверить, — сказала Синдж.
Она была мокрая. Вскоре от нее начнет разить.
— Они исчезли. Все до последнего человека. Не осталось ни одного наблюдателя. Крысоженщины сказали, что все они пришли в страшное возбуждение и ринулись куда-то, едва рассвело.
Что-то было не так. Шайка Блока не передумала бы так внезапно.
До меня дошла странная взаимосвязь.
— Что мы сделали, когда выбрались отсюда прошлой ночью?
Страфа засмеялась.
— Мы зря потратили время, которое могли бы использовать на то, чтобы узнать друг друга. И выставили себя трусишками-котами.
— И рассказали всем, кто согласен был слушать, что Покойник и в самом деле спит.
Синдж задохнулась.
— Если бы он не спал, мы бы не бежали, — сказала она.
— Именно. Где Морли и Белинда? Почему они еще не вернулись?
Страфа пробормотала что-то, смахивавшее на «о-ёй».
Потянулась, сжала мою руку и сказала:
— Я поищу их.
— Ты промокнешь до костей, — предупредила Синдж.
— Тогда я полечу голой.
Мы все уставились на нее.
— Да бросьте, люди. Я тоже умею шутить. Здесь где-то должна быть непромокаемая одежда на случай дождя. Дорогой, ты проверишь соляные линии. На случай, если мы перехитрили самих себя.
Она быстро направилась прочь.
Дин пошел и выкопал для нее непромокаемую одежду.
— Мы, возможно, отмочили большую глупость, да? — спросила Синдж.
— Не знаю, насколько «мы» здесь применимо к кому-нибудь, кроме меня и Страфы. Но я и вправду думаю, что нас надули.
Дин вернулся.
— Ты купил еще соли, Дин?
Я попусту тратил слова. Он уже закопался в шкаф. И вынырнул оттуда с десятифунтовым мешком соли. Он не тратил слов понапрасну, увещевая меня быть бережливым.
Синдж держалась рядом со мной, помогая мне с солью. При виде подвала она начала говорить сама с собой. Потом обратилась ко мне:
— Как только все утрясется, я позабочусь о запасах.
— А мы можем себе это позволить?
— Ежегодный подарок для Дома Толозана появится на следующей неделе. Я не снимала оттуда денег с тех пор, как стала управлять твоими финансами.
Я не понял, что она имеет в виду.
— А что такое Дом Толозана?
— Это то, куда я вкладываю подарки, которые ты получаешь от своей бывшей подружки-вампира.
А.
Кейен Кронк. Первая женщина, в которую я влюбился и с которой сблизился достаточно, чтобы к ней прикоснуться. Морли и я спасли ее от вампиров в Кантарде, когда все еще бушевала война. Для Тейтов. Двое из которых, Тинни и Роза, следовали за нами по пятам. Вчера и завтра, когда Кейен была потеряна и Тинни начала казаться чем-то большим, нежели неописуемо сексуальной, но недосягаемой кузиной моего приятеля Денни.
— Ты все еще здесь, Гаррет?
— Я не думал о Кейен годами.
— Она о тебе думает. Она все еще посылает подарки, как и обещала.
Благодаря мне она унаследовала баснословное состояние. Ее первым подарком было помочь мне купить дом и реконструировать его вокруг Покойника.
— Ты можешь проверить, кто там у дверей? — спросила Синдж.
Я ничего не слышал, но все же подошел.
Кайра Тейт. Она выглядела, как утонувшая крыса из присловья.
— Мой зонтик сдуло.
Синдж появилась с огромным полотенцем. Интересно, когда мы его приобрели.
— Вообще-то я не знаю, почему я вышла в такую погоду, — сказала Кайра. — Если не считать того, что мы вас любим.
— Давай отведем тебя на кухню, где можно будет тебя согреть.
Проворная, как всегда, Синдж уже двигалась в ту сторону.
К тому времени как Кайра и я появились на кухне, она успела налить горячего чаю, а Дин принес из своего тайника печенье.
Я поставил все это перед девушкой и спросил:
— Итак, почему ты вышла в такую погоду?
— Все как обычно, а в придачу я вспомнила, где видела эту женщину раньше.
— Какую?
— Ту, что на рисунках Пенни. Я видела ее. Но только один раз. Это было на вечеринке на Холме. Мне было одиннадцать лет. Нашу семью пригласили потому, что мы входили в какое-то объединение, в которое входили и люди, дававшие вечеринку. В группу, которая получила только что огромный заказ от армии. Все собирались стать намного богаче. Девушку звали Джейн… как-то там. Ей было только шестнадцать, но она уже была чьей-то любовницей. Она была так ужасна, что девочки, водившиеся с ней, стеснялись этого. Больше я никогда ее не встречала. И никогда больше ничего о ней не слышала. Наверное, потому, что Холм не очень-то общается с людьми, которые занимаются чем-то по-настоящему созидательным.
