— Нет! — закричали рты Моандера.
Туман превратился в полупрозрачное тело Акабара.
— Акабар, это ты? — спросил Путеводец туманную фигуру.
— Это мои дух и душа, — раздался голос из тумана. — Моандер поработил мои тело и мозг, но эту часть меня он не смог захватить. Путеводец, я не могу позволить тебе торговаться о моей жизни. Я скоро окончу свою жизнь. Я приготовился поселиться на другом уровне.
— Но Элия хочет, чтобы я вернул тебя, — возразил Путеводец.
— Да, — с улыбкой ответил дух волшебника. — Элия всегда была очень требовательна. Путеводец, я оставался с этим чудовищем только, чтобы дождаться твоего прибытия. В моих снах боги света сказали мне, что я должен научить тебя.
Теперь, наконец, я знаю, что должен рассказать тебе. Во-первых, пойми, — сказал дух тоном южного ученого:
— Это тело позади меня истинное тело Моандера. Если оно будет уничтожено, сущность Моандера будет уничтожена полностью и навсегда.
— Акабар, — сказал Путеводец. — Я уже знаю это. Мне это не важно. Я пришел за тобой.
— Теперь следующее, — продолжил дух Акабара. — У тебя есть сила, чтобы уничтожить истинное воплощение Моандера. Ты прав — это тело слабо. Сожми посильнее семя силы, Путеводец Драконошпор, с ним и со своим кинжалом холода ты сможешь уничтожить божество.
— Уничтожь меня! Уничтожь волшебника! Уничтожь себя! — пели голоса Моандера. Но в их голосах чувствовался страх.
— Ты действительно можешь при этом погибнуть, — сказал дух Путеводцу.
— Я пришел сюда не для того, чтобы убивать Моандера, — возразил Путеводец.
— Я пришел забрать тебя. Моандер, освободи тело и мозг Акабара, и я уйду отсюда.
— Обещаешь? — с готовностью спросили рты Моандера.
— Нет, — сердито закричал дух Акабара. — Путеводец, — торопливо сказал он, — я понимаю, что это не та судьба, о которой ты думаешь, но если ты сейчас не уничтожишь Моандера, ты потеряешь единственную возможность избавиться от этого чудовища. Наконец, пойми это, — сказал дух волшебника, завершая свой рассказ. — Так умирает бескорыстный человек.
Дух Акабара поднял руки и позвал на термитском языке богов света.
Путеводец узнал имена многих богов, хотя не смог понять большую часть того, что сказал дух Акабара. Последними словами духа была термитская молитва, которую Бард узнал.
— Боги моего сердца, потребуйте своего преданного слугу, — закричал дух Акабара, и яркий, как солнце в пустыне свет окутал дух волшебника. Свет был настолько ярким, что Путеводец повернулся спиной и закрыл глаза.
Рты Моандера закричали от страха и ярости. Глаза божества ослепли, и оно почувствовало, что лишилось своего заложника.
Свет исчез, с ним душа и дух Акабара. Тело Акабара рассыпалось в пыль.
Путеводец испытывал благоговейный трепет. Он не мог забыть о жертве Акабара, повернуться и пойти домой. Только глупец может принять удачу, которую за эти два дня подарила ему Таймора, и не дать ничего взамен. Одной рукой бард сжал семя, созданное из крови Акабара и силы Моандера, другой кинжал с парастихийным льдом. Он полетел к телу божества.
— Уничтожь меня! Уничтожь себя! — истерически орали рты Моандера.
— Только мое тело, Моандер, — сказал Бард. — Не мою душу.
Путеводец развернулся и полетел на тело божества, вытянув кинжал с парастихийным льдом. Пробившись внутрь Моандера, он погрузился в полную темноту и забытье. Его глаза ничего не видели, его тело ничего не чувствовало, его мозг стал пуст.
В Затерянном доле Элия, Грифт, Дракон и Оливия больше часа ждали, глядя на гору гниющей зелени в поисках какого-нибудь признака Путеводца или Акабара. Они не появлялись, волнение Элии стало непереносимым.
— Мы должны найти их! — заявила она, направившись к тропинке, которая вела вниз в долину, но Грифт положил ей руку на плечо.
— Воспользуйся камнем, — тихо сказал он.
— Что? — смущенно переспросила Элия.
— Половина путеводного камня, что осталась у тебя.
Элия вытащила камень из-под плаща. — Акабар, — сказала она, думая о волшебнике, но камень даже не засветился. Руки Элии задрожали.
Маг взял камень из рук Элии.
— Я проверю на Сладкоголосом, — сказал он, думая о жреце-сауриале, которого спас раньше. Камень засветился и направил слабый луч света в сторону восточного склона долины.
Затем Грифт произнес имя Барда, вспоминая его лицо, затем его голос и наконец его песни. Камень никак не среагировал.
— Есть много причин, почему он не может их найти, — сказал маг. — Они могут быть подчинены, под действием заклинания необнаружения, или… — Грифт замолчал.
— Или мертвы, — прямо сказала Элия. Не было смысла отрицать. Она была ошеломлена. Путеводец спас Королевства от Моандера, но это стоило жизни ему и Акабару.
— Мы должны позаботиться о живых, — через некоторое время сказал Грифт. — Сауриалам нужна наша помощь.
Элия кивнула, но когда путешественники пошли к восточной стороне долины, воздух вокруг них был наполнен ароматом роз и плачем Элии и Оливии.
* * * * *
В свете раннего утра Оливия карабкалась обратно к Поющей Пещере. Она провела остаток ночи, помогая сауриалам, пока ей не стало плохо от вида их чешуи. Ей необходимо было поспать, но еще больше ей нужно было побыть одной.
Она села у входа в пещеру, смотрела, как над Пустынными Горами восходит солнце, слушала, как вокруг свистит ветер и тихо плакала.
Кто-то в пещере позади нее вежливо кашлянул и спросил:
— Госпожа Раскеттл? С вами все в порядке? Оливия вяло обернулась. В пещере стоял Брек Орксбэйн, за ним Эльминстер, Морала, Морнгрим, Зара и три молодых сауриала.
— Вы немного опоздали, — сказала Оливия. — Мы уже позаботились о Моандере… Путеводец, сделал это.
Взмахом руки она указала на полосу покрытой инеем растительности, которая тянулась вниз по склону, оканчиваясь огромной кучей замороженной зелени.
Лорд Морнгрим присвистнул.
— Как он сделал это? — спросил он.
— Он открыл путеводный камень и воспользовался куском парастихийного льда, который был внутри, — объяснила Оливия.
Эльминстер и Морала удивленно переглянулись.
— А где сейчас Путеводец? — спросил Эльминстер.
— Он пошел в тело Моандера, чтобы найти Акабара, — сказала Оливия, — но обратно не выбрался, У Элии есть кусок сломанного путеводного камня, она воспользовалась им, чтобы найти Грифту пропавших сауриалов, но когда она пыталась найти Путеводца и Акабара, ничего не получилось. — Оливия подавила рыдания и заставила себя сказать то, во что не могла поверить:
— Они оба мертвы. — Хафлинг посмотрела на Зару. — Мне очень жаль, — сказала она жрице.
